Лес душ

– Как только сможем его отыскать. Однако пока что некоторые из беглых рожденных шаманами пришли к западным границам моего лагеря. Я отправляюсь встретиться с ними на рассвете.

От удивления даже мой гнев ослабевает.

– Вы планируете им помочь?

– Я не собираюсь возвращать их во владения королевы Мейлир, однако как тот, кто поддерживает нейтралитет, я не могу оказывать им поддержку или предоставлять защиту.

В свете огня от камина его угловатые черты лица кажутся мягче. Я не понимаю, как интерпретировать выражение его лица, однако догадываюсь, что эту мягкость в нем можно увидеть нечасто. Для правителя Мертвого Леса мягкость и уязвимость не являются качествами, которые он может себе позволить. Ему всегда полагается быть начеку, и впервые я задумываюсь, что, может быть, эта роль стала для него слишком тяжелой ношей.

– Но вы бы хотели помочь, если бы могли? – тихо уточняю я.

И все намеки на мягкость исчезают из его взгляда. Он смыкает пальцы, снова приобретая беспристрастный и безмятежный вид. Не могу понять, притворяется он или нет. Сколько лет, десятилетий, даже жизненных циклов потребуется кому-то, чтобы с таким спокойствием воспринимать новости о чьей-то трагедии?

Когда он отвечает, в его голосе нет сочувствия:

– Я делаю то, что должен, чтобы поддерживать мир.

Не следовало мне переходить границы дозволенного со своими вопросами. Расправляя плечи, я говорю так уверенно, как только осмеливаюсь:

– Я бы хотела отправиться с вами в западный лагерь.

Он отвечает мне лишь спустя мучительно долгую секунду.

– По какой же причине?

Я складываю руки у себя за спиной, крепко стискивая пальцы, и отвечаю лишь отчасти правду:

– Я полагаю, что рожденные шаманами знают кое-что о том, кого я хочу найти – моего прежнего наставника. Я до сих пор не могу научиться владеть своим ремеслом, но думаю, она может мне помочь с этим. – И на всякий случай, если он сомневается в моей искренности, я добавляю: – Саенго останется здесь, с тенеблагословленной врачевательницей.

Кажется, он и правда раздумывает над моей просьбой. Мое сердце стучит в груди, а ладошки становятся мокрыми от нетерпения.

В конце концов он произносит:

– Так и быть. Ты можешь пойти со мной в Саб-Хлий и поговорить с рожденными шаманами. Я планирую оставаться там три дня. После этого вернусь в Край Пряльщиков. Если ты не успеешь найти свою наставницу и вернуться к тому времени, тебе придется возвращаться в одиночку.

Его ответ подразумевает, что он планирует снова испытать мои силы. Без сопровождения Ронина вернуться в Край Пряльщиков одной будет невозможно. И все же я киваю, мои мысли уже несутся в направлении будущего путешествия.

Глава 16

Следующим утром у меня есть всего час, чтобы собрать свой рюкзак с вещами, необходимыми для дороги. Нас отправляется всего пятеро: Ронин, двое солдат, Фаут и я.

Саенго машет нам на прощание рукой с парадного крыльца замка, но выглядит она бледной и очень взволнованной. Я шепчу молитву, прося Соколиную воительницу оберегать ее и обезопасить, пока я не вернусь. Когда мы проходим через белые занавесы и входим в Мертвый Лес, каждый в нашей маленькой делегации, кажется, замирает на миг, затаив дыхание. Даже солдаты выглядят обеспокоенными, укутываясь в свои мантии. Мы следуем за Ронином между деревьями, к счастью, далеко от того места, где я встретила в последний раз Камрина.

Ронин шагает уверенно и целенаправленно, его ноги не дрожат. Он единственный из нас, кто не надел мантию из паучьего шелка, вместо этого на нем простой пиджак и кожаный пояс поверх кожаного обмундирования. Деревья будто бы съеживаются перед ним, расступаясь и освобождая нам путь.

Каждый шорох среди ветвей заставляет магию внутри меня пробуждаться, однако я даже не уверена, что смогу призвать эту силу себе на помощь, если потребуется. Корни шуршат и вздрагивают, но не пытаются метнуться нам под ноги или опутать ботинки. Засохшая кора лопается, обнажая черную гниль внутри стволов. Все те же разбухшие глаза следят за нами, пока мы идем вперед.

Солдаты стараются не выдавать своего страха в присутствии Ронина, однако их движения и походка говорят все за них. Их руки не отпускают рукоятки мечей. И обмениваются они лишь короткими, сдержанными фразами.

Лица выглядывают из-за гниющей коры, их рты беззвучно кричат. Я отворачиваюсь. Они не могут вырваться из хватки мертвых деревьев. Они так долго были мертвы и сами, что стали частью леса, ветки срослись с их руками, а корни с ногами.

Мой взгляд мечется, ища что-нибудь, на что можно смотреть, не наблюдая черные и гнилые впадины, и все, что мне удается отыскать, это украшенную орнаментом рукоятку меча Фаут. Я киваю на ее меч, говоря:

– Где ты раздобыла такой меч?

Она не отводит глаз от искривленных деревьев.

– Сделала его сама.

Я вглядываюсь в ее лицо. Ее глаза, яркие как изумруды, выделяются и кажутся еще ярче на фоне дряхлой серости Мертвого Леса.

– Каким из ремесел земельников ты обладаешь?

– Я форджер.

Что ж, это все объясняет. Форджеры способны управлять металлами, которые подчиняются им куда послушнее, чем любому самому искусному кузнецу.