Лес повешенных лисиц

Лом майора Ремеса медленно опустился. Таежному полицейскому даровали жизнь.

Как только Ойва Юнтунен сообразил, что в петлю попал полицейский, он, не привлекая внимания, скрылся. Ойва побежал к избе, велел Наске побыстрее одеваться и, поскольку старуха уже была тепло одета, погнал ее в тюрьму. И сам с ней там заперся.

– В лисий капкан случайно угодил полицейский. Теперь надо сидеть тихо, чтобы он нас не нашел, – шепнул Ойва Наске.

Майор Ремес перерезал удавку. Хурскайнен судорожно глотал воздух, пытаясь отдышаться. Кадык болел. Казалось, за последние часы шея у него вытянулась на полметра.

Ремес отвел полицейского в дом. Он заметил, что Наска и Ойва Юнтунен успели спрятаться. Хорошо. Ремес пригласил Хурскайнена присесть. Полицейский растянулся на кровати Ойвы, растирая горло, опоясанное темным кругом. Хурскайнен подумал, что у него, наверное, повреждено мягкое нёбо – так сильно болело. Надо бы допросить майора по горячим следам, но как вырвать признание в том, что это он незаконно расставил капканы, когда глотать больно, как будто нож в горле?

– Может, чаю хотите? – гостеприимно предложил майор.

Хурскайнен устало помотал головой – совсем не хотелось.

К счастью, ночь выдалась теплая. Майор Ремес отнес старушке и приятелю несколько одеял и предусмотрительно запер дверь. Он замел следы перед конюшней, чтобы полицейскому не пришло в голову утром повнимательнее обследовать окрестности. Спал в ту ночь майор Ремес плохо. Он думал о том, что произошло. Может, просто прибить этого полицейского, если он что-то пронюхает и найдет Наску и Ойву? Достаточно ли будет одного удара в висок, чтобы лишить памяти?

Ойва Юнтунен и Наска Мошникофф сидели в яслях, тесно прижавшись друг к другу. Старушка была маленькая, иссушенная старостью, но от нее исходило столько тепла, что Ойва Юнтунен не мерз. Ойва прикинул: 45-килограммовая старушка под одеялом вырабатывает тепла не менее пятнадцати, а то и двадцати ватт. А вот амперов гораздо меньше, чем молодые. Наска спала спокойно. Она видела во сне Киурелия, она снова была в его объятиях. Было так надежно, так тепло – хоть бы целую неделю так проспать, но наступило утро. С улицы доносился слабый голос оленьего полицейского Хурскайнена:

– И все же я обязан выписать вам небольшой штраф. Такие капканы противозаконны.

Майор спросил, можно ли оплатить штраф после Рождества.

– Отличная идея, – согласился полицейский и распрощался. – Благодарю за ночлег. В этих местах редко встретишь умных и рассудительных людей. Нам, представителям власти, нужно держаться вместе.

Взревел мотор снегохода. Скоро рокот стал слабее. Полицейский с черной шеей снова помчался по следам оленекрадов. Да, правда, надо остерегаться незаконных капканов.

Наска Мошникофф и Ойва Юнтунен были освобождены из заключения сразу же, как только стих гул снегохода. Одеревеневшие от холода, они вошли в дом, где майор налил им горячего кофе.

– Надо же, с мужиком ночь провела! Повезло! – радовалась Наска.

Ойву Юнтунена обеспокоил визит полицейского. Что принесло сюда этого Хурскайнена? Все еще Наску ищет? Или у него есть данные о золоте и Ойве Юнтунене?

– Он за оленекрадами гоняется, – успокоил Ремес. – Меня вот за капканы оштрафовал.

– Если бы мы поставили просто капканы на лису, полицейский бы в них не попал. У человека нога намного толще, чем лисья лапа. Хурскайнена такой капкан не удержал бы.

– Наска пусть спать идет – бедная старушка.

Ойве было жаль, что охота на лис закончилась поимкой полицейского. Они тут скорее сами скрывались от полицейских, чем пытались их поймать. Ойва Юнтунен был зол и тоже отправился спать.

Майор Ремес вышел на улицу, чтобы не мешать спящим. Он походил по двору. Время тянулось медленно. Ремес смотрел на бесконечные сизые зигзаги гор и болот. Полярная ночь дышала синим сумраком, одиночеством и безвременьем… Сердце майора разрывалось от тоски по женщине. Вряд ли девяностолетняя старушка тут поможет…

Вот если бы в Юха-Вайнан Маа был офицерский клуб! Как приятно было бы ездить туда на снегоходе, болтать с капитанами. Клуб нестроевых офицеров – и то хорошо! Даже солдатский клуб… и чтобы там продавали пончики и сок.

– Даже обычной столовой нет! Вот черт.

Майор протопал в сарай и с горя принялся колоть дрова. Жена и та в Испании. Одинокая выдалась зима!

В это самое время к Рованиеми подлетал самолет компании «Финнэйр», следовавший рейсом из Хельсинки. На борту находились несколько бизнесменов, пара депутатов, группа мужчин в меховых шапках, уже набравшихся по случаю посадки, и другие пассажиры, по которым не скажешь, кто они, туристы или путешественники. Среди них выделялись две стройные девушки из Швеции – изящные и хрупкие видения. Они были молоды и красивы, развязно смеялись, красили губы, то и дело открывали и закрывали дамские сумочки. Рядом с ними стюардессы казались серыми воробушками.

Самолет совершил посадку на покрытый морозной пылью аэродром. Девицы, облачившись в теплые шубы, вышли из самолета.

– Ух!