Лес шуметь не перестал...

У конюшни неистово залаяла собака.

— Погоди, спрашивать после будешь. Колдунья спит?

— Зачем она тебе?

В голосе Васьки Елена уловила беспокойство. Он снял со спины мешок и держал его в руках.

— Вот что, — заговорил он. — Пойдем в баню. Мне надо пожить у вас денька два.

Елена вздрогнула, но ни о чем не спросила. Торопливо замкнула калитку и сказала:

— Подожди меня, я оденусь.

— Вот паршивый кобель, так и не привык ко мне, — проворчал Васька, оглядываясь на лающего пса.

В бане было холодно.

— Немного подтопить надо, — сказал Васька, закидывая мешок на полок.

— Ночью? — удивилась Елена.

— Говорю же тебе, что мне надо пожить денька два. Где же станешь меня держать?

Елена пытливо взглянула на Ваську, но было темно. Она только по голосу догадывалась, что с ним что-то неладно.

— Куда же ты ночью с мешком собрался? Или случилось что?

— Ничего не случилось, — успокоил ее Васька. — Ты не волнуйся. Мне надо, чтобы Лаврентий не знал, где я. Понимаешь? Денька два поживу и уйду.

— Куда?

— И сам не знаю. Куда глаза глядят. Надоело жить в Наймане. Пойду искать другое место. Земля велика, и Ваське Черному где-нибудь отыщется уголок.

— Да что же случилось, Вася?

— Говорю тебе: ничего не случилось. Иди принеси дровец, подтопим немного.

Елена медленно вышла из бани. Вскоре она вернулась с охапкой дров. Васька складным ножом пощипал лучинки, засветил огонек. Елена наложила в печь дрова, и через некоторое время баня осветилась пламенем из печи. Васька снял пиджак и сел на оставшиеся поленья перед печкой. Елена головой склонилась к его плечу.

— Куда ты уходишь? — с сожалением заговорила Елена. — Одна радость была у меня в жизни.

Елене так сделалось не по себе, что она даже не догадывалась спросить, почему он собрался в дорогу ночью, тайком.

— Я привыкла к тебе, а теперь опять останусь одна. Знаешь ли ты, как трудно жить на свете без человека, близкого сердцу.

— Чего тебе горевать, муж с тобой останется. Заскучаешь — найди кого-нибудь.

— Как вы, мужики, легко смотрите на это. Не понимаете вы женского сердца.

— А что тут понимать, вам от мужика одно надо.

Васька обнял Елену за плечи, повалил ее к себе на колени. Елене было неудобно так лежать. Она мягко освободилась, снова села.

— Ты мне так и не сказал, отчего так поспешно собрался уходить?

— С Кыртымом поругался, — коротко ответил Васька.

Занималась заря, когда Елена ушла от Васьки, закрыв его в бане на замок.

5

Лаврентий Кошманов не спал всю ночь. Неизвестность, томительное беспокойство, безотчетный страх не давали ему сомкнуть глаз. Он пробовал думать о том, что наконец-то сбылась его заветная мечта, которой он жил около трех лет, но радости не испытывал. Старался убедить себя в том, что ночной выстрел положил конец его огорчениям последних лет, что теперь многое изменится и жизнь пойдет по другому руслу.

Он с нетерпением ожидал утра. И как только стекла окон чуть посинели, он поспешно оделся и вышел на улицу. Лаврентий торопился увидеть результаты вчерашнего происшествия. Но улица спокойно дымила трубами своих изб; заснеженная, в матовом свете зари, она лениво пробуждалась ото сна, буран утих. Из изб шли, не торопясь, по своим делам, копошились в дворах, расчищали тропинки от снега и, казалось, совсем не обращали внимания на Лаврентия. «Что же это такое?» — недоуменно спрашивал себя Лаврентий. Почему вчерашний выстрел никого не затронул, не взволновал? Ведь если бы он был убит… Он оборвал свою мысль и опасливо оглянулся по сторонам, словно боялся, что кто-нибудь догадается, о чем он думает. Медленно двинулся Лаврентий по улице, мимоходом посмотрел на кованные железом дубовые двери кооперации, и ему опять стало нехорошо. Этот проклятый фонарь все еще светился, зажженный аккуратным Сергеем Андреевичем, который каждое утро сам проверяет целость замка и двери. Лаврентий вдруг с ненавистью посмотрел на фонарь и невольно подумал: «Да полно! Звук ли выстрела я слышал? А если то был выстрел, разве нельзя было пальнуть в белый свет?.. — змеей шевельнулось у него в груди сомнение. — А что, если он меня обманул?.. Что, если он меня обманул?» — несколько раз повторил про себя Лаврентий, невольно прибавляя шаг. Он и сам не знал, куда идет. Ему просто хотелось встретиться с кем-нибудь и услышать или желанную новость, или подтверждение своих сомнений. Его желание было удовлетворено самым неожиданным образом; с противоположного конца улицы прямо навстречу ему шел Григорий Канаев. Лаврентий не мог ошибиться: это был он, в своем пиджаке, перешитом из шинели, и в больших подшитых валенках. Лаврентий так и застыл на середине дороги, и, когда Канаев подошел совсем близко, он, давая ему дорогу, точно от скачущей тройки, метнулся в сторону и по самый пояс увяз в снегу.