Лес шуметь не перестал...

— Но о сделанном ты только завтра можешь узнать, нельзя же мне оставаться до завтра, поймают. Или ты, может, этого и хочешь? — повышая голос, сказал Васька и ткнул обрезом ему в живот. — Тогда на твой обрез, и иди сам стреляй.

— Ты погоди, тише, не торопись отступать, когда уже все на ходу. Я же сказал тебе: как только вернешься — деньги будут в твоих руках. Не могу же я их отдать тебе сейчас.

— Надейся на тебя, — соглашаясь с доводами Лаврентия, буркнул Васька и вышел из чуланчика: — У меня чтобы смотри, а то я и тебя уложу, если что…

— Не беспокойся, не беспокойся, — повторял Лаврентий, провожая его до самого выхода на улицу. — Ну, с богом!

Васька ушел. Лаврентий быстро вернулся в избу, оделся потеплее и вышел на крыльцо. Сев на ступеньки, он высунул из воротника тулупа лицо и замер, вслушиваясь. Из избы вышла Елена. Ее провожала Анастасия. На крыльце они остановились, продолжая разговаривать. «Чтоб вам онеметь, чертовкам!» — ругнулся про себя Лаврентий, а вслух сказал:

— Из дома сбежал от вашей трескотни, и здесь меня нашли.

Однако на улице было холодно, и женщины вскоре расстались. Лаврентий с облегчением вздохнул. Уходя, Елена на минутку задержалась возле него.

— Парень-то ваш на улицу ушел? — спросила она.

— На улицу, — коротко ответил Лаврентий и поспешил выпроводить непрошеную собеседницу: — Иди, иди, кума, а то кум там ждет не дождется тебя.

— Он у нас второй день в городе. Теперь в такой буран и не выедет в дорогу.

Оставшись один, Лаврентий опять стал вслушиваться. Вдоль улицы пронеслись бешеные порывы ветра. Снег обсыпал Лаврентия сверху и с боков, но он ничего не замечал, напряженно ждал звука ружейного выстрела. Но его все не было. Под конец Лаврентий не вытерпел, сопротивляясь порывам ветра, двинулся вдоль улицы к клубу. Подошел совсем близко. В клубе был свет, слышались голоса. Вдруг Лаврентию стало страшно: что, если его сейчас увидит кто-нибудь, а случится это… Он подхватил полы тулупа и бросился что было сил к дому. У крыльца остановился, с трудом перевел дыхание. Сердце колотилось торопливо и сильно. Он хотел снова опуститься на ступеньки, но в это время до него донесся треск, словно где-то в отдалении под напором ветра сломалось сухое дерево. Лаврентий так и застыл в полусогнутом положении. Затем он выпрямился и перекрестился: «Сохрани меня, господи…» Торопливо зашел в избу, хотел зажечь лампу, но раздумал. Одетый сел на лавку и стал ждать. В передней избе громко храпела Анастасия. Однако Васьки все еще не было. Лаврентий снова вышел на крыльцо. Все его тело мелко дрожало, словно в ознобе. Лаврентий и сам не понимал, отчего это — от холода или от испуга. Но что ему бояться: ведь он в стороне от случившегося. Посмотрел на мигающий свет фонаря перед кооперацией, и в первый раз за много ночей этот свет не показался ему противным. Плотно сомкнутые губы его расползлись в кривой улыбке, из горла вырвался хриплый смех.

Улицу пересекла темная тень. Лаврентий сразу узнал Ваську и, чтобы не встретиться с ним на крыльце, поспешно вошел в дом.

До прихода Васьки Лаврентий успел раздеться, зажечь лампу, из корчаги наполнить самогоном большую кружку.

— На, выпей на дорогу, — сказал Лаврентий, когда Васька, весь облепленный снегом, вошел в избу.

— Спасибо, — ответил он и положил обрез на стол, громко стукнув им.

— Тише ты, разбудишь…

Лаврентий взял обрез, осмотрел его, понюхал дуло и положил на лавку.

— Ну, чего же ты ждешь?! — сказал он Ваське.

— Деньги! Давай скорее!

— Может, погодим пока, а то кто его знает… — начал было Лаврентий, но Васька злобно оборвал его:

— Ты у меня не виляй хвостом, подавай, говорят тебе, деньги! А не то!..

Он шагнул к обрезу и выхватил его из-под рук Лаврентия.

— Ты чего? — испуганно взвизгнул Лаврентий.

— Давай добром! — наступал на него Васька. — Не то сейчас же обрез понесу в Совет и обо всем расскажу!

— Чего вы там не поделили?! — послышался из передней избы сонный голос Анастасии.

Лаврентий испуганно зашикал на Ваську.

— Ты не шипи как змея, деньги подавай!

Опустив плечи, Лаврентий нехотя полез в карман и вытащил заранее приготовленную пачку, связанную крест-накрест ниточкой. Васька почти вырвал ее у него из рук, и, сорвав нитку, стал торопливо считать.

— Ровно две тысячи, хоть не считай, — пропищал Лаврентий, лихорадочным взглядом следя за движениями пальцев Васьки.

— Двухсот недостает, — сказал тот, закончив подсчет.

— Не может быть, ты ошибся, там две тысячи.

Васька махнул рукой, сунул пачку денег за пазуху и бросился к мешку.

— Эх ты, человечишко, и тут не мог не смошенничать, — сказал он и ушел, не простившись.

Лаврентий так и остался стоять у стола, не зная, радоваться ли ему или ждать беды.

4

Елена уже спала, когда в крайнее окно постучали с улицы. Стук разбудил ее. Шлепая босыми ногами по полу, она подошла к окну, но стекла были залеплены влажным снегом. Она торопливо обулась в валенки, накинула на плечи шубу и вышла во двор. Елена догадалась, что постучать мог только Васька.

— Что это ты несешь? — удивленно спросила она, когда Васька протиснулся в калитку со своей сумкой.