Лес шуметь не перестал...

В передней избе Лаврентия вечерний полумрак. Комната освещается только пламенем из топки голландки да светом от кооперативного фонаря, падающим в окна. Лаврентий тяжело опустился на табурет перед голландкой. Красные отблески пламени скользили по его опухшему от сна лицу. После обеда он прилег на часок отдохнуть, но проспал до самого вечера и теперь во всем теле чувствовал неприятную сонливость. Хотел куда-нибудь пойти, но раздумал. Куда лучше посидеть в тепле и тихо помечтать о разных делах. После того как зимой они разговаривая с Васькой об убийстве Канаева, незаметно для себя нагнали по пути Николая Пиляева, Лаврентий долго томился в страхе — не уловил ли смысла их разговора нежданный попутчик. Но теперь он успокоился. «Не такой человек Николай Пиляев, чтобы хранить чужие тайны, — рассудил Лаврентий, — коли до сей поры он молчит, значит, ничего и не слышал. Теперь опять можно напомнить Ваське об этом деле».

В голландке с треском горели сухие осиновые дрова. Лаврентий смотрел на бойкое пламя, лизавшее поленья жадными языками, и лениво думал, что человек в сущности очень похож на полено в печке. Вначале жарко горит, потом затухает и превращается в золу. И ни тепла от него больше, ни проку.

— Да, — задумчиво сказал он. — Зола лишь остается…

Из задней избы вошла Анастасия и прервала мысли Лаврентия. Он недовольно покосился на нее, спросил:

— Васька не знаешь где?

— Не смотрю за ним, где-нибудь шляется, и чего ты его держишь в доме? Ест за троих, а пользы никакой от него.

— Много ты понимаешь, в чем польза. Стало быть, нужен, коли держу.

— Кум Кондратий, говорят, позавчера с Еленой в бане их поймал…

— А тебе досадно.

— Чего мне досадно?

— Что не тебя поймали.

— Как меня, честную женщину, поймают?

— Молчи уж, колода, знаю я твою честность!

Анастасия замолчала и отвернулась. Лаврентий, недовольно крякая, встал и вышел в заднюю избу. Не успел одеться, как с шумом вошел Васька. За ним с улицы вкатилось облако морозного пара.

— Чего нет огня? Кто здесь?

— Или боишься бычий лоб обо что-нибудь разбить! — отозвался Лаврентий.

Он снова повесил снятый с гвоздя полушубок и прошел к столу.

— Иди-ка поближе, — позвал он Ваську.

Тот не торопясь разделся и тоже подошел к столу.

— Договорились, что же ты медлишь? Две тысячи давно тебя ждут, — сказал Лаврентий.

— А где же они? — спросил Васька.

— Эге, сказать, чтобы ты их украл.

Васька промолчал. Достал кисет, развернул его и стал крутить цигарку. Огонек спички на несколько мгновений осветил их лица. Черные глаза Васьки немигающе смотрели на Лаврентия и горели холодным блеском. По телу Лаврентия от этого взгляда пробежал неприятный холодок. Он сердито пискнул:

— Чего, словно сова, уставился на меня?!

Васька прикурил и щелчком отбросил в сторону горящую спичку, спичка полетела, описав в темноте огненный полукруг.

Больше они не говорили. Однако в последующие дни еще не раз возвращались к этому разговору. Наконец поладили на том, что Васька выберет удобный момент, сделает дело и в ту же ночь оставит Найман.

Такой момент скоро подошел.

Еще вчера поднялся сильный буран: словно уходящая зима, в последний раз заиграв ветрами, высыпала из облаков весь остаток снежного запаса. Сумка Васьки с его небольшим добром давно уже была собрана и валялась в задней избе на полатях.

Васька пришел поздно и сразу же к Лаврентию, который еще с вечера поджидал его при коптилке в задней избе. Из передней доносился говор женщин.

— Кто там? — спросил Васька.

— Кума, — шепотом ответил Лаврентий. — Не шуми больно. Сегодняшняя ночь как раз подходит. Идешь, что ли?

— Иду. Поднеси стаканчик, а то долго придется простоять на холоду. В клубе у них как раз происходит собрание. Как только кончится… или в окно грохну…

— Это уж как там тебе сподручней, — зашептал Лаврентий, зашарил под лавкой, где стояла корчага с самогоном.

— Ты бы мне настоящего поднес, — недовольно сказал Васька следя, как из наклоненной корчаги в большую медную кружку бежала мутноватая струйка жидкости.

— Нет под руками. После достану тебе.

Кружку самогона Васька выпил одним духом и протянул еще.

— Не многовато будет? — заметил Лаврентий.

— Налей, налей напоследок, больше тебе угощать меня не придется.

Лаврентий накинул в плечи полушубок, они вышли кинув вторую кружку, Васька сказал:

— Давай обрез.

— Пойдем, давно уже приготовлен.

Лаврентий накинул на плечи полушубок, они вышли в сени. Там Лаврентий отыскал железный лом и пошел в небольшой чуланчик на конце длинного коридора.

— Иди придержи половицу, — раздался из чулана его голос. Васька подошел к нему. Из-под половицы у самой стены Лаврентий достал обрез.

— Как есть заряжен, — прошептал он и сунул его Ваське в руки.

— Это все хорошо, — помедлив, сказал Васька. — Но деньги-то где?

— Деньги приготовлены.

— Как приготовлены и где они?

— Приготовлены, как договаривались, а где они — об этом узнаешь после, когда вернешься.

— Мне надо видеть их, — настаивал Васька.

— Ну, а если ты так вернешься, не сделав дело, тогда что? Сначала нужно дело сделать, потом и о деньгах разговаривать. А то попадутся они в твои руки, после ищи тебя.