Лес шуметь не перестал...

— Чего хорошего смотреть, как он там кривляется? — сказала она.

— Мне самому хотелось уйти отсюда. Только вот на прощанье хочу кое-что показать этим циркачам.

Выбравшись из толпы зрителей, Захар попросил у отдыхавшего силача разрешения попробовать поднять его гири. Тот с усмешкой оглядел фигуру Захара, но все же принес одну из двухпудовых гирь. Захар легко перекинул ее из руки в руку, положил на левую ладонь и, высоко подняв над головой, отбросил далеко в сторону. На него обратили внимание зрители. Раздались ободряющие возгласы:

— Давай давай, меньшой Гарузов, покажи им, как поднимать гири.

— А потяжелее нет? — спросил Захар силача.

Тот ему принес довольно большой железный диск, который сам поднимал обеими руками только до груди. Захар взял диск, обеими руками поднял на уровень плеч, переложил плашмя на ладонь правой руки и поднял над головой. В публике раздались возгласы одобрения. С диском на руке Захар вышел из кольца зрителей и направился к луже близ балагана. Здесь, слегка присев, он вдруг распрямился, и тяжелый диск, описав короткую кривую, шлепнулся в грязную воду, взметнув тучи брызг. Вокруг послышался смех, крики одобрения.

— Зачем же бросать в грязь? — недовольно сказал силач, с трудом извлекая из лужи тяжелый диск.

— Захар! Помоги ему! — кричали из толпы.

Но Захар, отыскав глазами Таню, шагнул к ней, они отошли от балагана.

— Зачем вы это сделали, Захар? — с легким укором спросила она.

— Сам не знаю зачем, захотелось вдруг поозорничать.

Они шли по тому же большому проулку, что и в последний раз осенью, перед расставанием. Таня с веселым удивлением смотрела на своего спутника, не смея коснуться его мускулистой руки. «Ну и силища», — думала она. Долго шли молча, точно боясь нарушить тишину вечера.

— Помните это место, где я галошу потеряла, а вон там вы меня на руках перенесли? — тихо сказала Таня, когда они подходили к школе.

— Все помню, Таня, — в тон ей отозвался Захар, и ему показалось, что он до сих пор ощущает вес ее тела.

Их нагнал незнакомый человек и обратился к Захару.

— Ваша кидала грязь наша гиря?! — сказал он с сильным восточным акцентом.

Захар не сразу нашелся. Ему теперь и самому было совестно за свой поступок.

— Захар, извинитесь перед ним, — толкнула его в бок Таня.

— Скажи, ваша кидала гиря?! — настойчиво требовал циркач.

— Ну я, — наконец ответил Захар.

— Я есть хозяин цирка, — начал незнакомец, прикладывая правую ладонь к груди. — Прошу ваша идти работать мой цирк. Буду давать пятьдесят рублей жалованья.

Захар улыбнулся, а Таня не выдержала, рассмеялась. Они ожидали чего угодно, но только не этого, думали, что циркач будет ругать Захара за озорство.

— Зачем мне твои пятьдесят рублей? — сказал Захар. — Ты того, прости, брат, меня, что в грязь закинул твое колесо.

— Я буду давать тебе сто рублей!

— Нет, и ста рублей не надо.

— Душа любезнай, сто рублей буду давать. Мой цирк — кароший цирк. Мой цирк смотреть каждый ярмарка, каждый село. Ты будешь очень довольный. Сто рублей тебе мало?

— Дело не в деньгах, — улыбнулся Захар.

— Сто рублей ни один артист у меня не получает, а тебе я дам, айда и кидай гири, куда хочешь, только на людей не кидай.

— Нет, не пойду. Ни за сколько не пойду, — решительно сказал Захар и двинулся дальше, обходя неожиданного собеседника.

— Напрасна, ах как напрасна не хочешь работать мой цирк. Мой цирк — кароший цирк. Будешь после каяться, да я не буду здесь. Подумай карошо, маладой человек, до завтра падумай, а утром придешь мой цирк…

Но Захар уже не слушал его. Он шел, украдкой поглядывая на Таню.

— Я не сказал вам, Татьяна Михайловна, — заговорил Захар, когда они отошли довольно далеко, — как в городе почувствовал, что вы для меня значите. Куда ни пойду, куда ни повернусь — всюду вы. Кажется, что сама жизнь моя началась с того дня, когда я впервые увидел вас…

Таня молчала, смотря себе под ноги, точно боялась поднять глаза. Лицо у нее потемнело, губы были плотно сжаты. На щеках вспыхивал румянец. Признание застало ее врасплох. А Захар все говорил и говорил о том, как он после работы ночами думал о ней…

Так они дошли до дома Сергея Андреевича. Остановились у ворот. Но Тане не хотелось уходить домой. Ей все это время так недоставало его.

— Посидим в саду, — предложила она.

Они прошли в небольшой опрятный садик Сергея Андреевича и сели на скамейку под старой, корявой черемухой. Захар опять начал было говорить о своих чувствах, но Таня осторожно положила на его руку свою узенькую ладонь.

— Не надо, Захар, сейчас об этом, — сказала она. — Меня все время мучает мысль: как вы могли тогда поверить тому?

Захар неосторожно спросил:

— Значит, ничего такого не было?

Таня вздрогнула, ее васильковые глаза потемнели. Захар смутился, виновато опустил голову.

— Давайте никогда больше не будем возвращаться к этому ненужному разговору, — сказал он.