Лес шуметь не перестал...

Но вот самогон в лагуне кончился, пироги съедены, вещи Лизы сложены в телегу. Родители Лизы постелили на пол чистое полотенце и велели жениху и невесте встать на него на колени. Началось благословение жениха и невесты. Затем Лизу с Николаем посадили в телегу, и подводы двинулись со двора Сергея Андреевича. По улице ехали с песнями. Из всех голосов выделялся сильный альт свахи Марьи Канаевой.

Ие вай ваех, вай Анне!
Ие охо вай ваех, вай Анне!
Как с добром и хорошо мы тронулись,
Так хорошо и с добром возвращаемся!..

Перед домом Лабыря получилась заминка. Молодежь хотела повернуть лошадей к воротам, а старики держали прямо в церковь. Николай нерешительно посматривал на невесту.

— Мать велела в церковь, — сказала она. — Я не хочу идти наперекор матери.

Но тут из ворот дома Лабыря появилась грозная Пелагея, и сразу все было решено. Лошади тронулись дальше. Захар положил на колени жениха вожжи и сказал:

— В церковь я не поеду, на — правь сам.

— Захар, будь другом, — взмолился Николай. — Ведь сам видишь, не я это затеял. Куда деваться, если все пристали. Поедем.

— Не поеду, — решительно сказал Захар и выпрыгнул из телеги, оставив жениха и невесту одних.

Николай оглянулся в поисках другого кучера, но из товарищей никого поблизости не оказалось. Он нерешительно взял вожжи. Жеребец сразу же почувствовал другие руки. Его ход изменился. Он стал дергать и взбрыкивать. А пройдя немного, остановился, громко заржал и стал поворачивать к лошадям, идущим сзади, чуть не опрокинув телегу. Николай уперся ногами в передок и что есть мочи тянул и дергал вожжи.

— А ты не дергай, — посоветовала ему Лиза.

Николай совсем отпустил вожжи. Жеребец взбрыкнул и сразу же взял рысью.

— Вот тебе и не дергай, тоже научила, слушай вас, баб, — ворчал Николай, снова натягивая вожжи.

Но уже ничего не помогало. Жеребец громко ржал и все больше и больше увеличивал ход, пока не перешел в галоп.

— Ты держи, держи его, — испуганно повторяла Лиза.

— Держи, попробуй, он совсем взбесился, — дрожащим голосом проговорил Николай.

— Ну, поверни к чьим-нибудь воротам.

— Говорю ж тебе, никуда не поворачивается.

Жеребец действительно как взбесился. Он закусил удила и несся во всю мочь, подбрасывая украшенную лентами дугу и звеня бубенцами и колокольчиками. Телегу бросало из стороны в сторону на комках замерзшей грязи. Ехавшие за ними поезжане с испугом смотрели на них, не зная, чем помочь. Вот они доехали до большого проулка, где дорога сворачивает вниз, к церкви. Под уклон жеребец поскакал еще быстрее. Николай уже и не пробовал сдерживать его. Он ухватился за грядки телеги и с ужасом озирался по сторонам, словно искал, куда ему упасть. И как только жеребец, добежав до выемки перед школой, несколько убавил ход, Николай выскочил из телеги и, раза два перевернувшись в воздухе, растянулся на дороге. Сам потом рассказывал, что вылетел из телеги, но видевшие происшествие говорили, что Николай просто спрыгнул.

Оставшись в телеге одна, Лиза с ужасом видела, как ее нарядный жених кувыркается на дороге, но, поняв свое положение, быстро пришла в себя, схватила вожжи, ускользавшие вслед за возницей, и привстала на колени. Ее малиновая фата, пришпиленная булавками к убранным в две косы волосам, развевалась за плечами. Вся она, раскрасневшаяся от возбуждения, в белоснежной вышитой руце казалась видением, несущимся на сказочной колеснице. И красива же была она в этот страшный для нее миг! Лиза, сдерживая разгоряченного жеребца, направила его прямо в ворота Кондратия Салдина. Уменьшая ход, жеребец концами оглоблей ударил в ворота и остановился. Подоспевший Кондратий бросился к жеребцу. Лизе помогли слезть с телеги. Она теперь была бледная и вся дрожала от пережитого волнения. Девушки взяли ее под руки и повели к жениху, хромавшему навстречу. Понемногу собирался народ. Послышались похвалы смелости невесты и острые шутки по адресу жениха.

— Вот это прокатил!

— Обвенчал, нечего сказать, вишь, как разукрасил себе лицо. Как еще шею не сломал. Дивное дело: на таком скаку прыгать из телеги!

— Ты хоть лицо иди сполосни, а то в таком виде поп Гавриил и в церковь тебя не пустит.

Вскоре прибежал хозяин жеребца, которому уже успели сообщить о происшествии.

— Убили, убили жеребца с ихней свадьбой, — повторял он, тяжело дыша. — Век вам не заплатить его цену, двум домам не заплатить!

— Ничего твоему жеребцу не сделалось, — сказал Николай, уже успевший привести себя в порядок. — Самих нас чуть не перебил.

— Вам и цена-то такая! — сердито бросил Дурнов.

Николай, прижимая к разбитому носу платок, хотел шагнуть к Дурнову. Он куда смелее чувствовал себя сейчас, когда стоял на твердой земле. Но Лиза удержала его.

— Пойдем, Данилыч, не связывайся с ними, — шепнул Кондратий Дурнову. — Заведи жеребца во двор, пусть немного остынет.

— Всегда вот так, Кондратий Иваныч, ты им добро делай, они тебе отплатят злом, — ответил тот, а про себя подумал, что обещанный пуд ржи теперь, наверно, пропадет.