Лес шуметь не перестал...

Однако появление Стропилкина было замечено. Пока он разговаривал с Захаром, старухе Матрене Дмитриевне случилось выйти во двор. Она мигом смекнула, что это за гость, и, как могла, быстро юркнула обратно в дом.

Ее сообщение переполошило гостей. Они было встали из-за стола, но хозяин их успокоил.

— Без колготни, друзья. Все оставайтесь на своих местах. Найдем средство против этой грозы. Коль он пожаловал сегодня, значит, с похмелья. А человеку с похмелья известно, что надо.

Гости слегка успокоились, каждый опять занял свое место. Салдин схватил с лавки огромную бутыль с самогоном и завертелся с ней по избе, выискивая, куда бы ее сунуть.

— Эту штуку все-таки на время надо убрать куда-нибудь, а то она вся ему одному достанется.

— Гряди ко мне, Кондратий Иваныч, — пророкотал поп Гавриил, привстав и протягивая через стол руки.

— Куда ты ее? — спросил Кондратий, подавая ему бутыль.

— Эх, выручайте, святые угоднички! Ну-ка, Захарыч, приподними вон ту, которая в самом углу, большую-то богородицу, — сказал он Лаврентию, кивнув на иконы.

Тот полез на лавку и помог Гавриилу пристроить за иконами бутыль с самогоном.

— Самое надежное место. Ни один дурак не домыслит заглянуть туда, — заверил поп Гавриил, садясь обратно на лавку, и тише, только одному Лаврентию, сказал: — В оное время за ними и не то прятали. С божьей помощью все сходило, сойдет и сейчас.

Спокойствие попа Гавриила передалось и другим гостям, и праздничное настроение кое-как было восстановлено. Женщины между тем добавили на стол закуски, разлили по стаканам медовый квас и со скрытым беспокойством стали ждать.

Стропилкин, как только вошел, сразу понял, что его приход предупрежден. Хозяин словно ожидал его появления. Он торопливо засеменил к нему навстречу, предлагая заранее приготовленное место за столом. Но Стропилкин отстранил его от себя и, шагнув на середину комнаты так, что заскрипели половицы, во все стороны повел носом, вынюхивая воздух.

— Где самогон?! — гаркнул он, не обращаясь ни к кому в отдельности.

— О каком самогоне это вы, Прокоп Мироныч? — сказал Кондратий, опять подходя к нему.

— Зачем нам этот самогон, сыночек? У нас и без него, слава богу, есть чем угощать желанных гостей, а вы у нас завсегда самый желанный гость, — сказала старуха Салдина, приближаясь к нему с другой стороны.

— Да, товарищ Стропилкин, так оно лучше будет, подойдите сюда, поближе к столу, — подал свой голос и Лаврентий.

Стропилкин стоял посреди комнаты, шаря глазами по углам, покосился на старуху, процедил сквозь зубы Лаврентию:

— Твои товарищи по лесам рыщут.

Но тут вмешалась Елена, и все сразу изменилось. Одной рукой придерживая подол длинного клетчатого сарафана, а другой поднося полный ковш хмельного медового кваса, она встала перед ним и поклонилась.

— Уважьте, Прокоп Мироныч, выпейте на здоровье, — сказала она, играя густыми бровями.

Трудно было устоять против такой просьбы, и Стропилкин не выдержал. Он как-то приосанился, молодцевато положил руку на эфес сабли, поправил пустую кобуру и, смущенно улыбаясь Елене, взял из ее рук ковш. А она все стояла в поклоне, поблескивая большими голубыми глазами. Стропилкин одним махом осушил ковш.

— Из твоих рук я бы что-нибудь покрепче выпил, — подмигнул он, стирая желтую пену с усов и направляясь к столу.

— Всему свое время, Мироныч, — вставил Кондратий, сопровождая его.

Потом незаметно на лавке опять появилась бутыль с самогоном, и Стропилкин, окруженный заботой почти всех салдинских гостей, так захмелел, что отстегнул и отставил все свое вооружение.

Но праздник все же был испорчен. За столом были не все свои; больше не вели откровенных разговоров, не затягивали песен. Чернобровая Варвара увела своего Дурнова, боясь, что он сцепится со Стропилкиным. За ними ушли и Лаврентий Захарович с женой, потом — сестра Артемия Осиповича, а за ней вскоре исчез и поп Гавриил, на ходу напялив соломенную шляпу с широкими полями. Вскоре из гостей остались лишь Стропилкин и Артемий Осипович, которые теперь сидели рядом, как самые закадычные друзья, и каждый другого в чем-то старался убедить.

— Ты в нашем деле ничего не понимаешь… — хрипел Стропилкин.

— Нет, ты погоди, погоди… — словно из пустой бочки, бубнил ему в ответ Артемий Осипович.

Кондратий стоял тут же, угощал их, чертыхался про себя и ждал, когда они наконец уберутся.