Лес теней

– Позаботьтесь о своей семье, – ответила она серьезно. – Когда Кэти проснется, вы ей будете нужны больше, чем когда-либо.

Давид молча кивнул, потом сказал:

– Надеюсь, завтра вы пойдете с нами. Мы уходим, как только взойдет солнце. Идти будет тяжело, может быть, даже опасно, но думаю, вы справитесь.

Аделина тряхнула головой, не поднимая глаз. Сложив руки на коленях, она проговорила:

– Я так не думаю… Надо быть реалистами… Вы… Вы просто предупредите полицейских… И они придут сюда за мной…

Давид взял Аделину за руку и посмотрел ей в глаза.

– Не говорите ерунды. Завтра утром… Я знаю, вы сможете… Вы хороший человек, Аделина…

В ее взгляде он прочел благодарность. Не оборачиваясь, она вышла из комнаты.

После пробуждения Кэти минут пять приходила в себя. Она видела как в тумане чужую комнату, лицо, склонившееся над ней. В голове крутились ужасные картины. Ад.

Наконец она хрипло прошептала:

– Как Клара?

Давид помог ей сесть на кровати. Кэти повело вправо, потом она с трудом нашла равновесие, затем дрожащими пальцами сорвала с губы кусочек кожи. Глаза у нее опухли. И ужасно чесались. В горле сильно пересохло.

– О боже! – простонала она.

Давид деликатно положил Гринча на одеяло у детской кроватки. Надел ему шапочку с прорезями для ушей, которая придавала ему вид боксера, и обмотал шею шарфом, чтобы скрыть длинный шов, идущий от одного уха к другому. Поросенок лежал на левом боку. Торчавшие из пасти клыки придавали ему счастливый и безмятежный вид. От причесанной шерстки исходил приятный аромат, перекрывавший вонь формалина.

– Я сказал Кларе не шуметь, потому что Гринч отдыхает, готовится к долгому путешествию через лес, – прошептал Давид.

Кэти упала в объятия мужа.

– Поверить не могу, что они такое сотворили, – прошептала она, тряхнув волосами. – Вот так убить бедное животное. Эта Эмма просто чудовище… сумасшедшая.

– Артур купил ее, как и всех нас.

– Ты знал? Знал, что будет с Гринчем?

Давид обнял ее за шею:

– Он сказал мне об этом на следующий день после нашего приезда. Он был настроен решительно… Мне… мне следовало предупредить тебя… Сделать так, чтобы вы не очень к нему привязывались… Но… я испугался… Испугался, что все закончится…

– Он… он псих, Давид. Этот тип – совершеннейший псих. И извращенец. Я…

Кэти погладила шрам мужа в виде бумеранга. Она еще не совсем владела пальцами.

– Что будем делать? – спросила Кэти.

Он прижался лбом ко лбу жены:

– Завтра, если будет солнечно, уйдем прямо с утра. Ты, Аделина, я и Клара. Я понесу переноску. С собой берем снегоступы, воду, еду и одежду. Джип стоит примерно в десяти километрах отсюда. Используем его для передышки, погреемся и отдохнем. Как доберемся до трассы, укроемся в машине Эммы и будем ждать попутной машины, которая отвезет нас в деревню.

Он рассчитывал на более бурную реакцию. Но Кэти была вялой, как будто сонной.

– Следы колес замело, – ответила она. – Выпало столько снега, что и дороги-то не видно, все белым-бело до самого горизонта. Мы можем потеряться. И потом, это опасно. Этот… этот Франц там бродит вокруг шале.

Давид крепко обнял жену:

– Слушай, я смог вернуться, когда был настоящий буран. Так что мы обязательно справимся. И потом, можно по дороге оставлять метки… кусочки ткани… Так мы сможем вернуться обратно…

– Пятнадцать километров… по холоду… С какой скоростью мы пойдем в этих снегоступах? Три километра в час? Тогда… тогда туда-обратно – десять часов… Не знаю, смогу ли…

– Сейчас не время отступать, Кэти! Черт! Ты же бывший боксер! Лучший из лучших! Это же твоя натура! Тебе нужно отдохнуть, вот и все.

Она сжалась в комок:

– Мне… Мне кажется, что я себе уже не могу доверять… Я…

– Ты сможешь! Так надо! Нам необходимо уйти отсюда. Эмма теряет остатки разума. Она… думаю, она больна. Шизофреничка или что-нибудь в этом роде. Она все понимает буквально. Делает из мухи слона. А если выйдет из себя, то вообще неизвестно, чего от нее ожидать.

Он опустил глаза:

– Вчера, когда я заблудился в лесу… Я… я понял, что вы значите для меня… Я больше не хочу оставлять вас одних… Я хочу защитить вас. Мы все начнем сначала, хорошо?

Она пристально посмотрела на забинтованный палец Давида:

– Что случилось?

– Ты не помнишь?

– Я… уж и не знаю…

– Не важно. Скажи просто, что завтра пойдешь со мной.

– Я пойду с тобой… В голове не укладывается, что ради того, чтобы стать ближе, нам пришлось такое пережить.

Она уткнулась носом Давиду в плечо, обняла его, подняла голову… И увидела.

Ее пальцы свело судорогой. Щеки стали ярко-красными.

На самом видном месте, на шкафу, лежала упаковка экзацила. Упаковка, которую она всегда старалась прятать от Давида.

Она приложила руку к виску и забормотала:

– Кажется, у меня голова кружится… Что… что он мне вколол?

– Мощное успокоительное. Валиум.

Если Давид обернется, все пропало. Ее жизнь, ее будущее. Он никогда ее не простит. Коробка выглядела непропорционально огромной в этой комнате, казалось, она звала: «Обернись, Давид, обернись! Твоя жена лжет! Обернись же!»

– Ты… ты не приготовишь мне чего-нибудь? Я… хочу есть… Я приду… Забери Клару тоже, пожалуйста.