Лес теней

Несмотря на социальный барьер, на предвзятое отношение, на такую разную жизнь, между ней и Миллерами установились дружеские отношения. Страдание Кэти было ее страданием, безмолвным, понимающим.

Тишину комнаты нарушили какие-то звуки. Рыжеволосая женщина прислушалась – нет, ей не показалось.

Назойливая мелодия. Эта увертюра… «Девушка и смерть». Он печатал! Бальзамировщик снова вернул себе выброшенную в снег машинку и теперь сидел за ней и печатал, а в это время его жена медленно умирала на глазах у Аделины!

Что за дьявол в него вселился? Как он может поступать так жестоко?

Кэти глубоко вздохнула, отреагировав таким образом на звуки, которые она уже не могла больше выносить. На глазах ее выступили слезы. Она повернулась, оказавшись к Аделине спиной.

– Он все знает… – прошептала она. – Всю правду… Он просто ушел, молча, не сказал ни слова… Я его никогда таким не видела… Как айсберг… Стиснул зубы… Словно затаил злобу на все живое.

Кэти схватилась за простыню.

– Он… Мы должны были поговорить… Обычно он всегда слушает, он понимает… Но сейчас…

Все смешалось. Когда начались ее мучения? Сколько времени она ему лгала?

– Это шале… То, о чем его просит Дофр, эта история с Палачом… Слишком… Чересчур… Я все испортила… Все… Его доверие…

Аделина обошла кровать и села рядом с Кэти. Она хотела поддержать ее, но не могла найти нужных слов, будто онемела.

– Я боюсь, Аделина… Боюсь этого места… Боюсь того, во что превращается наш брак… За ребенка боюсь… Я… Он не вернется… Я его обманула так… бессердечно… мне надоело его безразличие… Надо было продолжать отрицать…

– Что ты, Кэти… Ты больше не могла хранить эту тайну… Достаточно взглянуть на тебя… По крайней мере… ты освободилась от этого креста… А я, знаешь… я уже восемнадцать лет молчу.

Она смотрела на кроватку Клары. Не отдавая себе отчета, стала гладить Кэти по руке:

– Мне… мне было двенадцать, когда все произошло… Девятого июля 1988 года. Никогда не забуду.

Не двигаясь, Кэти перевела взгляд на Аделину.

– После обеда родители поехали по магазинам… Я осталась дома с братьями-близнецами Эриком и Паскалем, так часто бывало; они на два года меня старше, и еще с Дакари, его все звали Дакари, с соседским сыном. – Казалось, ее голосовые связки отзывались болью на каждое слово, которое она вырывала из воспоминаний. Но Аделина продолжала: – Мой… мой отец обожал охоту и оружие. Дома у нас на стенах висели карабины и куча револьверов. Американских, английских, французских… Мать… всегда этого всего боялась, она ненавидела, когда отец брал нас с собой на охоту… Конечно, все оружие было незаряженным, но прекрасно работало… Иногда он заставлял нас стрелять по банкам в саду… Меня это восхищало, эта сила, которая вырывалась из дула, мощь… Я даже животных любила убивать… – После короткой паузы она снова заговорила: – Патроны он хранил в закрытом сейфе, защищенном комбинацией из четырех цифр. Братья сто раз пытались его открыть, но безуспешно, потому что отец менял шифр очень часто… Но однажды мне пришла в голову идея взять у матери рассыпчатые румяна, я их нанесла понемногу на каждую цифру до того, как отец отправился на охоту… Потом мне нужно было всего лишь посмотреть, на каких цифрах не было пудры. 1, 3, 8, 9. Оставалось перебрать всего лишь двадцать четыре комбинации. Я открыла сейф меньше чем за две минуты. 3891… Я так собой гордилась… Потому что я хотела это оружие… не знаю, хотела им владеть, хотела, чтобы братья им пользовались… чтобы… животных убивали… Помню, я постоянно говорила, что надо «прокрутить делишки». И… и я дала шифр братьям. А на самом деле открыла дверь в ад.

Аделина вытащила бумажный носовой платок и промокнула уголки глаз. Кэти не двигалась, ей было плохо, но она слушала с большим интересом.

– В тот день, когда родители поехали по магазинам, мы с братьями и с Дакари спустились в подвал, взяли с собой кольт М1889… И… пулю для шестизарядного барабана. Пулю братья стащили из сейфа… Дакари, такой толстячок, он… как сейчас помню… он не хотел спускаться… Но они высмеяли его… и я тоже, я тоже смеялась… Мы обзывали его трусишкой… Подростковая ерунда, которой ребята в двенадцать лет только и занимаются… На что угодно можно согласиться, лишь бы не дразнили… И Дакари спустился с ними вниз… Ему было ужасно страшно… Они его немного подтолкнули… Это…

Аделина остановилась, открыла рот, опустила голову. Кэти сделала нечеловеческое усилие:

– Они и тебе сказали спуститься?