Лесная Фея

Вот он снова кувырнулся и основательно смешал застоявшиеся слои нагретого солнцем воздуха. Он взвил настоящий маленький пылевой вихрь. Тот зашумел, подметая неровную, в рытвинах и выбоинах, деревенскую дорогу, и тихонько приблизился к трём подружкам, и ненароком вздул платье Иры.

Марина и Наташа оторопели. Они указали Ире на приключившийся с нею казус. Но та молчала, и даже не двинула головой, не скосила на них глаза – стояла, как изваяние, а ветер трепал поднятую ткань.

Марина и Наташа опомнились. Они одёрнули задранный подол – тщетно. Ветер был напористым. Тогда они ухватили Иру за руки, сказали: "Дурак", – мальчику, неподвижно сидящему на скамейке у забора в тени черёмухи и не сводящему с них глаз, и быстро пошли под гору, в Нижние Устюги.

– Ух ты, – выдохнул Паша, как только девочки скрылись в низине. – Здорово! До чего же это было взаправду! – Паша был в восторге.

18 (43)

Когда милицейский УАЗик, подрагивая и дребезжа, сворачивал от магазина к пруду, Залежный Кирилл Мефодьевич увидел в боковом окне Валентина Ласкутова. Но не просто увидел, а столкнулся со сверляще-буравящим взглядом его прищуренных карих глаз. Отчего Кириллу Мефодичу стало не по себе: он почувствовал себя как-то плохо, муторно, и тут же у него ужасно заломило в висках. А через минуту, когда Валя остался позади, а в лобовом стекле машины, от качки, запрыгали люди, толкущиеся возле лежащего "не совсем" утопшего мальчика, голова у Залежного начала раскалываться от невыносимой боли так, словно кто-то мелко надробил стекло пивной бутылки и получившиеся крошки умудрился затолкать прямиком промеж извилин мозга Кирилла Мефодича!

19 (44)

От Верхних Устюгов Паша хорошо видел главную и единственную деревенскую дорогу. Она открывалась задолго до магазина и прямой лентой тянулась к просёлку, который сменял её, извиваясь по полю до самой речки Дульки, и далее, по её берегу.

Паша видел, как к далёкой толпе, что-то крича и размахивая руками, грузно переваливаясь, бежала какая-то женщина. Потом к магазину проехала белая машина, а за ней потянулась тёмная, – Паша сразу же распознал, что это за такие авто ездят по его деревне.

Когда последний автомобиль, сильно ковыляя на ухабах, спустился под горку к пруду, а поднятая колёсами пыль осела, Паша увидел фигуру мальчика. Он сразу же безошибочно и категорично понял – Валька!

Паша поднялся со скамейки и вяло направился к товарищу.

20 (45)

– Почему он лежит? Он что, совсем плох? – спросил Залежный, с превеликим мучением выбравшийся из УАЗа.

– Нет, – ответила Марья Тимофеевна. – Это я настояла. Так и ему легче, и мне удобнее осматривать.

– Понятно, – сухо сказал участковый. – Жить будет? – вдруг спросил он мрачно. И сам на себя подивился. Подобный цинизм был не свойственен натуре дородного, всегда обстоятельного и неспешного в движениях и действиях участкового.

– Он совершенно в порядке. Жить будет, – ответила Марья Тимофеевна, морщась на грубость. – И даже больше скажу, уже живёт!

– Ну-ну, Мари… не смотрите так. Всё понятно.

– Устали?

– Есть немножко.

– Так ли уж немножко? По вам не скажешь.

– Да?.. Извините.

– Может, вам чего-нибудь дать? Какой таблетки?

– Спасибо. Пока что как-нибудь обойдусь.

– Как знаете… а то…

– Нет, благодарю, не надо. Пока, во всяком случаи…

Кирилл Мефодич оглянулся на магазин – Валя всё ещё был там, но не один: к нему присоединился мальчуган, в котором участковый угадал никого иного как Пашу, Павла Дубилина.

И тут Кирилл Мефодич испытал новый приступ головной боли, и была она сильнее прежней – у него зашумело в ушах, потемнело в глазах. Он стал искать места, куда бы присесть. Ему показалась, что с ним вот-вот случится инсульт, – и это его, испугав, подавило.

21 (46)

– Где Марат? – спросил Паша, подойдя к Вале, всё это время остававшемуся на одном месте.

– Мне кажется, что он где-то там, – бесцветным голосом отозвался Валя и указал в сторону реки, на нечётную – нижнюю, ближнюю к ручью – сторону домов Нижних Устюгов.

– Согласен, – одобрил предположение Паша.

Это понимание пришло к мальчикам благодаря какому-то шестому чувству, до конца ещё неизведанному, неосвоенному ими, но уже не пугающему их и даже ставшему как будто естественным для них, – оно раньше почему-то было скрыто и недоступно, а теперь вот вдруг открылось в них и для них.

– Пойдём к нему? – спросил Паша.

– Пошли.

22 (47)

В толпе, продолжавшей искать участия во всех делах, что в этот день творились в деревне, произошёл раскол: в ней появились те, кому было некогда или лень, или неловко, уподобясь стаду, повинуясь общему порыву, всей гурьбой, опять брести к новому месту. Но таких было мало. И не такова была Макариха – она шла с народом, чтобы наблюдать за новым происшествием. Правда, Макариха не устояла против того, чтобы навестить свою козочку Маньку, так как путь к пруду лежал мимо лужка, где та паслась – надо было всего лишь раньше времени свернуть книзу.