Лесная Фея

Иногда к ним присоединялся кто-то ещё, пополняя их скромную группку единомышленников. Но их главным товарищем был Олег Шутилин, москвич, который приезжал погостить к бабушке. Приезжал он редко, и лишь из-за начавшихся каникул мог задержаться надолго. Основным и страстным увлечением Олега была рыбалка – этим забавлялась вся мужская половина семьи Шутилиных. Олег часто самостоятельно ходил на семейной резиновой лодке. Он очень любил похвастать тем, что привёз из державного града, и щедро, милостиво одарить этим богатством своих товарищей; любил поиграть в войнушку "ну, прям как настоящим" ружьём, правда, щёлкающим пистонами, мастерить берданки, стреляющие шпонками, стегать кнутом, выбивая из воздуха звонкий хлопок, и стращать им пасущийся скот. Во всяком случаи, это были его основные развлечения и интересы этим летом, от которых, между прочим, не отказывались уже немного знакомые нам Пашка, Валя и Марат.

Марат, как и Валентин, не считал себя маленьким, – хотя он был почти на год моложе Вали. Да и могло ли быть иначе? Ведь Марат жил в большом городе, который превосходил по численности населения город Вали в десять раз! Это неплохо уравнивало их шансы на достойное проявление взрослости: брал Марат не прожитыми годами, а лучшим знанием быстро меняющейся жизни. Валя же не всегда получал оперативный доступ к последним новшествам: задержки случались существенные. Что же касается Пашки, то о его продвинутости нечего и упоминать. Пашка был безнадёжно отсталым. И – маленьким. По годам.

Но Валентин всё же с успехом одёрживал верх над Маратом значимостью каждодневно совершаемых поступков и своим умением не просто сводить знакомство со старшими пацанами, но и проникать в их непростую среду: такое – что-нибудь да значит, и даже – не что-нибудь, а – всё! От этого напрямую зависят: мировосприятие, жизненный опыт и знание в мельчайших деталях последних модных тенденций.

– Фу, какая гадость! – сказала над самым ухом внука Авдотья Лукинична. – Сколько же с этими новыми временами, будь они неладны, понабралось мерзких вещей. Посмотри только. Что за рожа. У-у-у, погань! Сатанинское вымя. Прости, Господи. – Она указала на плакат с нарисованным страшным лицом, приглашающий посмотреть фильм в кинотеатре Дома культуры, под чьими древними тополями они только что прятались в тени от зноя. – Где наш автобус? Этот?

– Да.

– Тогда садимся, а то не достанется места.

Они пошли к распахнутым дверям рейсового автобуса, где перед кондуктором толпились пассажиры.

– Подальше от этой клоаки, – прошептала старушка, стараясь никуда больше не смотреть, чтобы не увидеть ничего скверного и дурного.

Она редко выбиралась в город, тем более аж в самый его центр. Только отъезд дочери, которую она не видела два года, и теперь, скорее всего, не увидит целый год, заставил её пуститься в дорогу и забраться в самое сосредоточение смрада, вот уже десять лет как исходящего от хлынувшего в страну потока капиталистического распада, – всех тех изменений, которые вторглись в её старый, привычный мир: в размеренный, давно принятый уклад жизни скромного сельского труженика, простого советского человека.

3

В автобусе №32 бабушке уступили место, и она сидела, а Марат стоял возле, как благовоспитанный, уважающий старость молодой человек, школьник… ребёнок. В автобусе было как в парной – спёртый, душный воздух: казалось, что он давит, заставляя одежду прилипать к потной коже не меньше, чем люди, сотрясаемые ухабами дороги. Пассажиры топтались, пихались, галдели. Марат с удовольствием покинул бы их тесные объятия, сев к окну, чтобы в покое придаваться созерцанию быстро меняющегося, проносящегося за окном пейзажа, – только облака оставались прежними, а далёкий берег реки, утонувший в дымке, нехотя уползал назад.

Марату надо было подождать всего лишь двадцать минут, чтобы снова увидеть крыши домов знакомой ему деревни с её манящим раздольем и сокрытыми где-то там, в её пределах, его друзьями. И он терпел, смотря на противоположный берег реки и вспоминая события минувших дней, предполагая, где и чем ему предстоит заняться сегодня и как отыскивать друзей.

Хотя он смотрел на берег реки, не видя её саму, он почему-то не вызывал в сознании образ её тёплой, как парное молоко, рыже-зелёной воды, а думал всё о том месте в лесу, которое они нашли и облюбовали вчера. Что-то влекло его туда, понуждало вернуться – там хотелось находиться: спрятаться и прислушаться к лесу, переговаривающемуся тихим шелестом листьев в вышине крон легко качающихся деревьев.

***

Деревня тянется двумя рядами домов вдоль дороги, заасфальтированной в стародавние времена, с юга на север, от почти что самой реки до леса. Большая часть её расположена в низине – промеж двух бугров.

Всего 83 домика или, точнее, 123 самостоятельных двора.