Лесная кровь (СИ)

   Снова дрожит земля -- второй залп выпустила батарея. Что-то вызрывается в деревне, трещит, падает, рычат моторы мотоциклов, но им никуда не уехать сегодня -- не выпустят их бойцы Панюшина, хлынувшие в деревню с двух сторон. Офонь не видит, что делается на поле боя, но, видно, не всё там идёт как надо. Вот взлетает над сугробами белая чудинская шуба -- пулемётная очередь сбросила лесовика с крыши сараюшки, падает он в сугроб, не выпуская винтовки. С другого края деревни доносится жуткий вой, будто стая оборотней выскочила из болота и бросилась на солдат. Нет, это не оборотни -- это миномёт! Мина падает в овражек, где дожидались приказа к атаке бойцы второй группы. Офонь зажмуривается, зажимает руками уши -- душа рвётся наружу от людских криков! Тимой встряхивает его за шиворот -- оказывается, ефрейтор Сысоев уже выскочил на дорогу и машет им рукой. Офонь поднимается на ноги, вскидывает к плечу винотвку и выбегает вслед за Тимоем наверх, на дорогу. Со стороны деревни бегут десятка две немцев и едет мотоцикл с коляской; в коляске сидит немец в чёрном пальто, машет пистолетом и кричит что-то по-своему. Засада стреляет разом, Офонь стреляет тоже, но не видит, попал ли в кого. Время бежит стремительно: вот только что рядом с ним стоял Тимой, подняв автомат, словно пистолет, а вот его уже нет, а Офоня заслоняет собой чудинка Виено, поводя автоматом влево-вправо, и здоровенный немец больше не бежит на неё, а падает ничком в колею. Офонь тоже хочет выстрелить, но не может сообазить, куда надо палить. Всё смешалось вокруг. Вдруг рядом снова вырастает Тимой, он отбивается автоматом от немца, в руке у немца нож, им он, тощий, но гибкий, вытается достать Тимоя в шею, в ворот тулупа. Офонь наводит винтовку на немца -- и не стреляет: сцепились они с Тимоем так, что легче лёгкого попасть в своего! Хватает Офонь гранату, что висит на поясе, и кидает прямо в лоб немцу. Немец падает, и Тимой бьёт его прикладом по голове. И тут только соображает Офонь, что гранату-то кинул точно так, как учил майор, а вот кольцо не дёрнул. И хорошо, что не дёрнул, а то положил бы и Тимоя, и себя...

   Кончается бой в деревне и на дороге. Немцы, какие уцелели, сдаются в плен, командира в чёрном стянули с мотоцикла, он что-то орёт по-немецки, и на носу у него смешно прыгают маленькие круглые очки. Майор Панюшин подбирает потерянную в бою шапку, торопливо перевязывает голову ефрейтор Сысоев -- немец разбил ему лоб в рукопашной. Ильма вытащила на дорогу свои санки, перевязывает легкораненых, прочих тащат на окраину деревни, к Маше и Верочке. Под берёзой лежит в обнимку с автоматом Виено, в горле у неё немецкий штык, и Машина медицина тут не поможет... Офонь вешает на плечо винтовку и идёт помогать санитаркам, как учила Маша. Всего в отряде майора убили двадцать восемь человек, а раненых больше полусотни.

   В уцелевшем доме в середине деревни майор устраивает штаб. Другой дом, просторный и с тёплой печью, отводят под лазарет. Маша тут же посылает бойцов за дровами, за снегом -- кипятить воду в бане, велит собрать все, какие найдут, керосински -- придётся прямо здесь оперировать, нужен свет. Одну комнату превращают в операционную, разносится едкий запах лекарств. Маша снимает тулуп, растирает озябшие пальцы. Её всё ещё трясёт от страха после боя. Она не станет говорить, что не испугалась; но теперь пора уже перестать трястись, пора работать, начинается самое трудное! Маше немного не по себе -- работы много, а из врачей она одна. Тяжёлораненых принесли уже четверых, и это ещё не все, а значит, кому-то придётся ждать... дождутся ли?

   Офоня выставляют в караул: майор велит зарядить по новой винтовку и обещает через два часа прислать смену. Часовые становятся на посты, и Офонь тоже встаёт под стеной дровяного сарайчика: там и от ветра можно укрыться, и весь участок дороги, за которым ему велено наблюдать, виден как на ладони. Далеко, за лесом, за лугами, затаилась в молчании батарея на холме. Офонь не видит, конечно, смого холма, но знает, в какой он стороне. Если у немцев вдруг окажутся поблизости ещё отряды, батарее придётся худо... Но разведка никого близко не видела, значит, отряд Кауко продержится до подхода помощи. А майор уже послал гонцов с докладом об операции и с просьбой прислать подкрепление. Теперь в деревне можно будет устроить советский штаб, когда начнётся наступление.