Лесная кровь (СИ)

   Офоню некогда много думать и глазеть по сторонам -- он очень старается не отстать от Тимоя. Он не знает уже, сколько времени прошло: перед глазами только летящий снег да широкая спина бегущего впереди бойца, в ушах только скрип снега под лыжами и песни ветра. Щёки у Офоня заледенели, иней от дыхания осел на вороте шубы, ресницы смерзаются, шапка сползает на глаза, винтовка кажется уже неподъёмно тяжёлой, пригибает к земле. И вдруг он влетает с разгону в спину Тимою: отряд разом остановился. Деревня уже рядом. Чудины, пригнувшись, скользят между деревьями -- на разведку. Остальным майор приказывает залечь под деревьями, в сугробы, и ждать приказов. Офонь падает в снег рядом с Сысоевым, выставляет вперёд винтовку: стрелять так будет неудобно, но и держать оружие за спиной мальчишка больше не может -- тревога не даёт. Он стягивает рукавицу, утирает рукой взмокший лоб. От рукавицы пахнет ильмиными травками, на миг вспоминается Офоню уютная пещера и становится невыносимо страшно. А что если отряд Кауко не смог овладеть батареей? Что если их поймали или убили на подходе? Что если к немцам в монастырь подошла помощь?..

   Что за тени появились на склоне оврага? Неужели немцы? Офонь до боли сжимает в руках приклад. Нет, видны мохнатые белые шубы -- это чудь! Разведчики вернулись! По цепочке передают приказ майора Панюшина: по сигналу наступать двумя группами с юго-запада и с севера, третья группа -- резерв. Офонь крутит головой: в какой же группе их отделение? Оказывается -- в последней. Как, почему?! Разве они не будут сегодня сражаться?

   Но Сысоев объясняет Офоню: последняя группа -- это засада для немцев, которые вздумают удрать из деревни. Их нужно будет остановить, не дать уйти. Вот поэтому последняя, третья группа заляжет по сторонам дороги, и без команды никто не должен даже голову поднять! Заметят их раньше времени -- конец всей операции.

   Падает Офонь в снег рядом с Тимоем, крепко-крепко сжимает винтовку. Он-то не пропустит сигнала майора, он покажет немцам, как удирать!

   Всё стихло вдоль дороги; засада лежит тихонько в сугробах, две другие группы вышли к самым деревенским заборам -- готовы к атаке. Сыплет на их сверху метель пушистым снегом, сосны машут ветками, едва мигают огоньки в занятой деревне -- там ничего не чуют.

   Вдруг будто громадная рука вдавливает Офоня в сугроб, вышибает из груди дух, вздрагивают сосны вокруг, тучи снега рушатся вниз с косматых веток! Треск и грохот доносятся из деревни, взлетает на воздух крайний дом вместе с забором. Это батарея на монастырском холме подаёт грозный сигнал.

   Первый залп посрывал крыши с избушек, повалил плетни, немцы посыпались наружу из домов и сараев. Две группы по команде майора поднялись из-за заборов, открыли стрельбу. Очень хочется Офоню высунуться из сугроба, поглядеть, что там творится. Но Тимой показывает ему кулак больше Офоневой головы -- не поднимайся! И сам прижимается к земле. Лежит засада, не шевелится, их время ещё не пришло.