Лесная невеста

– Откуда мне ведать? – с досадой ответил Зимобор, злясь на себя, что не знает такой важной вещи. – Может, мало ему Оршанского показалось, захотел себе побольше земли захватить. А ее, Избраны, людей нет. Значит, это не княгиня, это только Буяр нашалил. Ну, княжич. – Зимобор спохватился, что слишком по-свойски говорит о княжеской семье.

– Значит, на Оршанский городок нам идти! – решил Воротисвет, и люди вокруг зашевелились, загомонили.

– На Оршанский, может, еще догоним!

– По такому-то снегу и он тоже недалеко уйдет!

– Да бывал я в этом Оршанском, вал с Кривовых времен весь оплыл, одно название, что город!

– Ну что, догоним лиходеев? – спросил князь. – Дорогу до Оршанского знаешь?

– Знаю дорогу, – ответил Зимобор. – А догнать не догоним, они уже на месте. За четыре дня дошли. Даже с полоном.

– А если Буяр успел частокол поставить, много ли у него дружины?

– Раньше было полтора десятка, а сколько здесь набрал, не знаю.

– Но ты как мыслишь – отобьем?

– Отобьем. – Зимобор уверенно кивнул. – Скорее, княже! Прикажи выступать. А то еще кто-нибудь, сохрани Макошь, узнает, кто она, – тогда запрячут так, что сам леший не найдет.

– А ты-то что так хлопочешь? – Князь усмехнулся, но взгляд его оставался настороженным.

– Твоя дочь мне не чужая. Я ведь здесь, в Радогоще, весной был. И я с ней обручился. Я не знал, что она твоя дочь, да и она сама не знала. И до сих пор не знает.

Зимобор молча выдержал взгляд князя. Он не мог дальше скрывать свое обручение, которое определяло его прошлое и будущее.

– Так у меня, выходит, не только дочь, а и зять почти что есть. – Князь недоверчиво прищурился и ущипнул левый ус. При этом он не отрывал взгляда от лица собеседника, точно пытался рассмотреть, сколько в этом правды.

– Когда обручалась, она думала, что сирота без роду-племени и сама за себя решает.

Зимобор понимал князя лучше, чем тот догадывался. Он очень живо представлял, что подумали бы в Смолянске, если бы Избрана вдруг, никого не спросясь, обручилась с каким-нибудь пришлым иноземцем!

– Но если это и правда моя дочь, то за кем ей быть – мне решать.

– А ты сам уже один раз мне ее обещал.

– Обещал? – Столпомер поднял брови. – Когда это? Знаю, что в дружине болтают. Дескать, кто мою дочь найдет, тот ее в жены получит и мою землю за мной унаследует. Но мы ведь не в кощуне. Не обещал я такого, бабы выдумали…

– Не выдумали. Я – Зимобор, сын Велебора смолянского. Десять лет назад ее за меня сватали, и ты согласился, и нас с ней обручили. У меня и перстень есть… – Зимобор положил руку на пояс под полушубком. – Половина перстня… Смолянская земля – моя по праву, мой отец ею владел. И мне ее в наследство оставил. Только дети княгини Дубравки мне уступить не хотели, низким родом матери попрекали и даже извести пытались. А я не хотел над отцовским курганом кровь родичей проливать. Теперь вижу, что зря уступил. Уж я бы не пустил братца Буяра воевать.

В большой избе было полно людей, но она казалась пустой. Никто даже не охнул при этом известии, настолько оно показалось невероятным.

Только князь даже не переменился в лице. Он пристальнее взглянул на собеседника, пытаясь понять, говорит ли тот правду, действительно ли это сын Велебора смолянского или все-таки брат его младшей жены, решивший воспользоваться случаем и занять место своего родича.

– Увидим смолянских – спроси у кого хочешь, – предложил Зимобор, понимая его сомнения. – Тебя-то я мог бы обмануть, но их – нет.

– Значит, ты… – проговорил Столпомер, не отрывая взгляда от лица собеседника. – А я думал…

– Что ты думал?

– Не важно. Ну, так хочешь стать смолянским князем? – прямо спросил Столпомер.

– Хочу, – честно ответил Зимобор.

Князь смотрел ему в глаза. С самого начала Ледич, якобы сын Корени из какого-то лесного рода, внушал ему противоречивые чувства. Он держался просто и весело, был в дружине среди кметей как рыба в воде, но князя не покидало смутное ощущение, что здесь он встретился с чем-то большим. В Ледиче не было заносчивости, но ощущалась уверенная гордость; он умел одинаково хорошо и драться, и договариваться с самыми разными людьми на нескольких языках. Трудные задачи не вызвали у него ни робости, ни даже удивления – он словно бы с рождения привык, что ему будут доставаться именно такие задачи. И эта уверенность в своей избранности была подозрительно знакома князю Столпомеру… Слишком напоминала ему его самого в молодости, когда он, рожденный сыном, внуком и правнуком князей, был уверен, что люди и боги не сводят с него глаз.

– Ну, значит, я еще не так стар, чтобы из ума выжить! – Столпомер усмехнулся и подкрутил ус. – Ты мне с самого начала его напоминал – того, кто приезжал сватать мою дочь десять лет назад. Но думал, может, и правда сестрич, вот и похож…

– А я же говорил, что он… – начал Судила и запнулся, сам запутавшись в своих толкованиях.

– Ладно! – Князь хлопнул ладонью по столу. – Вернешь мне мою дочь – я тебе верну смолянский стол. А теперь хватит болтать – завтра поутру выступаем.