Лесная страна (рассказ)

Лечение заняло три дня. К величайшему раздражению Тарвуса упрямое старое тело впервые за много лет почти перестало ему повиноваться. Это не пугало, но неимоверно злило.

Большую часть времени он проводил на своей импровизированной койке. Его постоянно отпаивали какими-то отварами и растирали мазями, которые должны были ускорить циркуляцию энергии в теле.

Наконец, встав на ноги к концу третьего дня, он самоотверженно включился в кипящую в деревне работу, чтобы, в числе прочего, забыть бесящее состояние беспомощности.

В первую очередь предстояло исправить причиненные им самим разрушения. Помочь поставить новый частокол, починить загоревшиеся или полуразрушенные избы – работы хватало… Ко всему прочему, здесь он впервые столкнулся с болезнью, о которой столько слышал.

Здесь близ самого леса, судя по всему, находился очаг ее распространения. И, в связи с этим, получило объяснение присутствие в деревне волхва. Главный советник князя, наверняка, одним из первых прибыл к эпицентру странной болезни, чтобы понять ее причину и найти решение. В деревне было полно зараженых. Для них выделили отдельный участок, отгородив от здоровых жителей. Одного взгляда на почерневшие, словно обугленные, лица больных было достаточно, чтобы понять – выздоровление будет настоящим чудом.

Лекарей, включая его и волхва, в деревне было трое. Местный знахарь – седой как лунь старик, то и дело рассыпался перед ними в благодарностях. Очевидно, что сам он, несмотря на все старания, вряд ли бы справился со всем в одиночку. Впрочем, они едва справлялись и втроем, тем более, что целительские способности самого Тарвуса были средними, лишь чуть больше, чем у того же деревенского лекаря, основную работу брал на себя княжеский волхв, вот он-то, как раз, оказался настоящим мастером. Но болезнь, все таки, брала свое. Несколько недель прошли в настоящей борьбе со смертью. Организм зараженых словно отторгал все целительские заклинания. Зачастую приходилось прибегать к дедовским методам, вроде трав и припарок.

Вместе с тем, за время, проведенное в деревне, Тарвус невольно все ближе знакомился с нравами и обычаями местных жителей, относившихся к нему с немалым уважением. Притом, вызвано оно было не его положением или статусом, а мастерством и его собственным отношением к окружающим.

С немалым для себя удивлением барон осознал, что отношение к статусу здесь совершенно иное, чем, скажем, в Дарене или Саренте. Быть может, все дело было в том, что эта – многие годы находящаяся вдали от остальных ''цивилизованных'' государств, страна, лишь только готовилась стать их частью, быть может в чем-то еще, но местные жители в корне отличались от своих – где-то прилизанных и надменных, где-то запуганных и забитых республиканских и имперских аналогов. Они несли себя гордо, знали себе цену, никогда ни перед кем не пресмыкались, какое бы тот не занимал положение. Их уважение сложно было заслужить, но будучи заслуженным, оно было по – настоящему ценным, в первую очередь, своей искренностью.

За повседневной суетой Тарвус едва не упустил день, когда состоялся обещанный волхвом разговор.

Был тихий вечер. Тарвус сидел на скамье у избы знахаря и наслаждался редкими минутами тишины и покоя, мелкими глотками прихлебывая поданный внучкой старика отвар. Неслышно подошедшего человека он заметил лишь в последнюю секунду. Несмотря на белую одежду, волхв будто сливался с вечерними тенями.

– Вечер добрый, твое превосходительство, – произнес он дружелюбно. – Дозволишь подсесть?

Тарвус спокойно кивнул, продолжая прихлебывать невероятно вкусный отвар. Кажется, его варили из каких-то трав или ягод.

– Странные дела творятся нынче на нашей земле, – медленно проговорил волхв, степенно усаживаясь на скамейку. – Странные да тревожные. Прямо как приезд твой, господин посол.

Тарвус, так же молча, поставил пустую чашку на скамью (надо бы потом вернуть хозяевам).

Старый волхв ему не доверял и это понятно. Неясно было другое. Быть может – он ошибается, но похоже на то, что старший советник князя сейчас пытается мягко намекнуть ему на это недоверие, чтобы что? Прощупать почву для беседы или вывести на чистую воду. Так и не выбрав линию собственного поведения, Тарвус продолжал молчать, до поры передав инициативу собеседнику.