Лесная свадьба

Он снова замолчал, потом подошел к окну, приставил ладонь козырьком к стеклу лампы и задул ее. Стало темно. Но постепенно глаза привыкли, сизая полутьма утра вступила в землянку.

— Я ведь рассказал это не потому, что Миклай Головин был каким-то особенным человеком, — продолжил старик. — Совсем нет. Судьба его вполне обычна для моего поколения. Таких было много. Все дело в том, что он был первым здесь у нас. Потому его и помнят.

— Да, да, я понял, — сказал я поспешно. — Это как точка отсчета — с него началась новая жизнь в деревне…

Старик ничего не ответил. Он встал и начал одеваться.

— Светает, — сказал он. — Пойду проверю стога.

— Да что с ними может случиться? — спросил я.

— Ну, случится или нет, а проверить нужно. Мало ли: зверь подойдет, человек какой…

Я тоже собрался — если выйду сейчас, то с первым автобусом успею в город.

Мы вышли из душной землянки. В воздухе уже чувствовалась осень: было довольно промозгло и холодно, и я поежился. С бугра виднелась Волга — свинцово-серая полоса воды. Чуть вправо, на лугу, чернели колхозные стога. Над ними, будто опираясь на вершинки стожаров, нависло низкое небо. Было сумрачно, пусто, и я утвердился в мнении ехать домой.

Старик свистом подозвал собак. Они выскочили не из конуры, как я ожидал, а откуда-то сзади и радостно забегали вокруг нас, повизгивая и помахивая хвостами. Хозяин кинул каждой по кусочку хлеба и повернулся ко мне:

— Ну, что ж, прощай, добрый человек. Прости, если что не так, — и подал мне руку.

Я отошел уже довольно далеко, как вдруг будто ударило: как же так, ведь я даже не спросил его имени?

Я обернулся, но старика уже не было видно, даже стога, что он охранял, казались отсюда совсем маленькими. Признаюсь, он заинтересовал меня. Ясно было, что человек этот умный и мудрый, и уж во всяком случае хорошо знает те давние события. Возможно, даже участвовал в них. И коль собрался я описать всю эту историю, то неплохо бы сослаться на очевидца, назвав его и уточнив, кем он был в то время.

Я клял себя на чем свет стоит, пока не пришла в голову мысль, что спроси я в деревне о стороже — мне непременно скажут, кто он.

…А впрочем, нужно ли это? И не мудрее ли всех наших расчетов поступает жизнь, скрыв что-то? Может быть, не старик, а сама память людская, безымянная, но многоликая, говорила со мной сегодняшней ночью…

Тирасполь — Йошкар-Ола1937–1940—1966

СТОРОНА РОДНАЯ

Рассказы

СЛОВО О РОДНОМ КРАЕ

Перевод А. Смоликова

Говорят, и ворона свое гнездо хвалит…

А что говорить о человеке! Ему особенно дорога родная сторонка. Как далеко ни занесет его судьба, и в свободную минутку, и во сладком сне он обязательно вспомнит родные места.

Часто и я вспоминаю себя, босоногого летом или обутого в лапти зимой, в вышитой рубашке и в холщовых штанах. И тогда же перед моими глазами мигом встает родная деревня в садах со свежей зеленой травкой вдоль улицы.

Деревня наша небольшая была, всего до полсотни дворов по обоим берегам озера. Вокруг него, как сторожа, охраняющие воду, стояли густые приземистые ивы. Густо цвела черемуха, рябина. Вечерами заливались соловьи, а по утрам голосисто грустили кукушки.

Однажды я спросил у дедушки, почему кукует кукушка.