Лесное море

Все-таки тогда еще была возможность проводить опыты. И он пробовал бомбардировать атом азота альфа-частицами. А позднее все бросил и ушел вместе с другими в белую гвардию — будь она проклята! Пошел спасать отчизну, культуру, а на деле-то чем кончилось? Тем, что стал «подпоручиком Цып-Цып».

А Резерфорд на мирном острове экспериментировал пока не добился в том самом девятнадцатом году расщепления атома.

Это было очень обидно, но боль со временем утихла, и Алсуфьев снова ощутил ее только несколько дней назад.

В тот вечер он, вернувшись с охоты, нашел в пустой фанзе неизвестно откуда взявшуюся пачку книг. Его это ничуть не удивило. Ведь об этом он просил Багорного, когда тот явился ему в степях Барги, и Багорный обещал.

Из этих книг Алсуфьев узнавал, что за прошедшие годы достигнуто в области физики. И когда наткнулся на сообщение что Резерфорд еще двадцать лет назад расщепил атом, он бросил все книги и научные журналы в угол — так остра была горечь. Он чувствовал себя обокраденным.

Но сейчас он уже опять мог читать, мог думать о мире и о себе более или менее объективно — и не обокраденным себя чувствовал, а разбуженным от долгого сна.

Двадцать два года прошло — и вот теперь он возвращался в мир тех явлений, в которых когда-то так уверенно разбирался, мало того — тешил себя надеждой, что не он пойдет туда, куда они ведут, а они будут следовать за ходом его мысли.

Теперь он читал и глазам не верил — так изменилось многое.

Читал и не понимал. Столько было нового!

Теория относительности господствовала теперь во всем.

Возникла квантовая теория — а в чем же она заключается? Открыт нейтрон. Открыт позитрон. Та ли это частица, существование которой теоретически предсказал еще Дирак?

О космических лучах в те времена, когда он, Алсуфьев, еще учился в университете, знали только то, что они проникают даже сквозь листы стали и олова метровой толщины, а теперь открыты мезоны. И, наконец, открыт дейтерий и тяжелая вода…

Расщеплял атом, ученые в разных странах уже создают неизвестные до сих пор элементы или превращают одни элементы в другие.

Алсуфьев чувствовал себя как человек, проснувшийся от векового сна. Словно не двадцать два года, а двести лет прошло с тех пор! Да, он — человек совсем иной эпохи, эпохи пара и электричества, а сейчас — начало эры атомной!

И сознают ли люди новой эры, каково значение того, что произошло?

Быть может, только он, прозревший после стольких лет, затерянный в глубине тайги, воспринимает новое так остро, видит все перспективы…

Ибо что это значит — расщепить атом?

Шагавший по фанзе Алсуфьев остановился в углу. Он весь трепетал.

«Это значит, — думал он, отстраняя от лица пучки трав, свисавшие с потолка, — что можно создавать источники тепла, более мощные, чем солнце, повышать температуру до десятков, до сотен тысяч градусов. Да, источники энергии в десятки миллионов лошадиных сил…

Следовательно, можно теперь строить самолеты, летящие со скоростью звука и еще быстрее. Суда, локомотивы, всевозможные средства передвижения, моторы, наконец, — все будет работать на почти неиссякаемом горючем и обходиться дешево, просто даром. Теперь можно орошать пустыни, и зацветут они субтропической растительностью. Сносить горы там, где они мешают, а если где солнца мало — ну, например, в странах полярных, — там будут зажигать и гасить атомные солнца, как зажигают и гасят уличные фонари!

Человек наконец освободится от приоритета материи. Еда, одежда, крыша над головой — это пустяки, это будет у каждого. Но власть? Вот уж нет! Будет так, как в древнем Египте. Там благополучие зависело от разливов Нила, а секретом наводнения и астрономических вычислений владели жрецы, поэтому они и правили страной. В атомную эпоху жизнетворным источником будут очаги тепла и энергии попросту фантастической величины. И править будут не лидеры политических партий, не депутаты парламентов, а самые сильные умы, какие только может породить человечество, — элита физиков, химиков, математиков…

Ох, разумеется, до этого пройдет еще много времени!..» Лихорадочно сновали в голове Алсуфьева мысли и картины будущего. Ведь атом расщеплен пока только в лабораторных условиях, с огромной затратой усилий и средств. Использование полученной, пока еще ничтожной, энергии сейчас совершенно не окупает себя. Но каждая тайна, сегодня вырванная у природы путем теоретических изысканий, завтра находит себе практическое применение. Так было и так будет, это закон прогресса. Для экспериментирования в этой области требуется прежде всего изрядный капитал. Ну что же, у него, Павла Алсуфьева, этот капитал имеется: у него на опыты есть миллион долларов золотом.

Алсуфьев вздрогнул — ему почудился где-то над головой тихий, язвительный смех.

Он осмотрелся. Нет, это только Пин, веселый бурундучок Люй Циня, шмыгнул в фанзу через полуоткрытую дверь и по стене взобрался на жерди под потолком, шурша сушившимися там травами.

Да, смех ему, конечно, только почудился, но этот воображаемый смех пронизал его дрожью, и голова у него кружилась, как у человека, заглянувшего в пропасть.