Лесные братья

Жиган испуганно шарахнулся, бросившись в сторону, взметнулся на какой-то плетень и почувствовал, что кто-то в темноте крепко ухватил его за штаны. Отчаянным усилием он толкнул назад ногой, попал кому-то в лицо. Перевалившись через плетень на грядку с капустой, выпустив флягу из рук, он кинулся бежать.

Димка же вернулся домой и, ничего не подозревая, сразу же завалился спать. Не прошло и десяти минут, как в сени с ругательствами ввалился Головень, и Димка услышал, как он закричал на мать:

– Пусть твой дьяволенок и не ворочается, сейчас ногой меня по лицу съездил, сукин сын!

– Когда съездил? – со страхом спросила та. – Что ты?

– Когда? Сейчас только.

– Что ты? Да он спит давно…

– Значит, прибег! – только уж не закричал, а заревел

Головень. – Каблуком по лицу прямо. – И он распахнул двери в сенцы.

– Что ты, что ты! – испуганно заговорила мать. – Каким каблуком? Да у него с весны обуви-то нет. Он же босый!

Кто ему ботинки покупал?. Ты спятил, что ли? – дрожащим голосом говорила мать, загораживая ему дорогу.

Но Головень и сам сообразил, что ботинок у Димки не было вовсе, потому он остановился озадаченный, выругался и вошел в избу.

– Гм, – усевшись на лавку, бросил Головень на стол найденную флягу. – Ошибка, видно… Но какая же стерва и где скрывает его? Книжка и фляга… Подохнуть мне на этом месте, если это не его и если я не найду этого комиссара. – Потом добавил, усмехаясь: – А суку-то я все-таки убил…

– Кого убил?! – переспросила не оправившаяся от испуга мать.

– Собаку. Бабахнул ей в голову, вот и все.

Димка, уткнувшись лицом в полушубок, зарывшись глубоко в сено, задергался всем телом и плакал беззвучно, но горько-горько…

Утихло все. Ушел на сеновал Головень. К Димке подошла мать и, заметив, что он еще всхлипывает, сказала ему, желая успокоить:

– Ну, будет, Димушка! Стоит о собаке-то.

Но при этом новом напоминании перед глазами Димки снова еще яснее и ярче встал образ ласкового, помахивающего хвостом Шмеля, и он еще с большей силой молча затрясся и еще крепче втиснул голову в намокшую от слез подушку.

* * *

– Эх, ты! – проговорил Димка. – Эх! – И не сказал больше ничего. Но почувствовал Жиган в словах его такую горечь, такую обиду, что смутился окончательно.

– Разве ж я знал, Димка!

– Знал? А что я говорил – не ходи той дорогой, долго ли кругом пробечь. А теперь что? Вон Головень седло налаживает, ехать куда-то хочет. А куда? Не иначе, как к Левке или еще к кому. Даешь, мол, обыск!

Незнакомец-тот молча посмотрел на Жигана, был в его взгляде легкий укор, и сказал он мягко:

– Осторожней надо. Хорошие вы, ребята, только зелены еще очень.

И все. Больше ничего не добавил, не рассердился на него, как будто не его из-за Жигановой ошибки будет искать и наверняка найдет банда.

Жиган стоял молча, но глаза его не бегали, как всегда, по земле, ему нечем было оправдаться, да и не хотелось что-то. И он ответил хмуро и не на вопрос:

– А красные в городе.

И вспыхнуло сразу лицо у незнакомца, и он приподнялся на обе руки, так что блеснула ярко под пробивающимся солнечным лучом красная звездочка в серебристом венке на его груди, и мелькнула какая-то мысль или надежда у него в глазах.

– А ты не врешь? – со свойственной ему недоверчивостью спросил Димка.

– Нет, нищий Авдей пришел вчерась еще оттуда.

Много, говорит, и всё больше на конях. – Потом он поднял глаза и сказал все тем же виноватым и негромким голосом:

– Я попробовал бы, может, поспею, проберусь еще как-нибудь.

И удивился Димка, который только что хотел предложить для этого себя. Удивился незнакомец, заметив серьезно остановившиеся на нем большие и темные глаза мальчугана. И больше всего удивился откуда-то внезапно набравшийся решимости сам Жиган.

– Тогда скорей! – торопливо вырвал незнакомец листок из книжки и написал карандашом несколько строк. И пока он писал, увидел Димка в левом углу белого листочка те же три большие буквы «РВС», потом палочки, как на часах.

Сложил записку, на ней адрес: «Начальнику красного отряда», и два креста поставил.

– Вот, – подал ее Жигану, – вот, ставлю аллюр два креста. Торопись только. С этим значком каждый солдат, –

хоть ночью, хоть когда, – сразу же отдаст начальнику.

Может быть, проберешься как-нибудь вовремя. Спрячь только ее подальше… Да не попадись с нею, Жиган…

– Ты, брат, тово, не подкачай, – добавил Димка. – Или не берись лучше, дай я.

Но у Жигана уже снова забегали глаза, и, запихивая бумажку в башмак, он ответил с ноткой вернувшегося бахвальства:

– Знаю сам… Что мне, впервой, что ли?

И, выскочив из щели, он огляделся по сторонам и, не заметив никого, пустился наперерез дороге.

* * *

Солнце стояло еще высоко над Никольским лесом, когда выбежал на дорогу Жиган и когда мимо Жигана по той же дороге рысью промчался куда-то Головень.