Лесные твари

– Дема! – Любка едва не бросилась Демиду на шею, чуть из окна не вывалилась. – Дема, где ты пропадал? Лека исчезла!

– Тише! – Демид приложил палец к губам. – Куда она исчезла?

– Откуда я знаю, куда? Два дня уж ее дома нету. Пропала ночью, и все. И одежда ее вся дома осталась.

– А роща? Искали там ее?

– Конечно! Там и искали. Ни слуху, ни духу. Родителям уж ее позвонили сегодня. Завтра должны приехать.

– Понятно, – сказал Демид. – Ладно, Люба. Спасибо, что сказала. Пойду я. Про меня не говори никому, что видела.

– Демид! Ты ведь Леку искать пойдешь? Возьми меня с собой!

– Нет. – Демид покачал головой. – Нельзя. Не хватало только, чтоб еще и ты пропала. Не дело это – девчонкам ночью по лесу шастать.

И исчез – словно растворился в ночной темноте.

***

Фермер Степан Елкин тоже не спал. Он пытался заняться какой-нибудь работой, стоял в сарае у верстака и строгал ножку для табуретки. Только ничего у него не получалось. Не помогала работа, не отвлекала от мрачных мыслей.

Лека пропала. Пропала его милая белая девушка. Степан давно уже не надеялся найти ключ к ее сердцу, но все равно не мог жить без ее улыбки, без ее зеленых глаз, без мимолетных фраз, оброненных ею при встрече на улице. Она нужна была ему как глоток свежего воздуха. И теперь он задыхался.

Залаял в огороде пес – степина овчарка, матерая зверюга по имени Курган. Залаял на непрошеного гостя и тут же замолк. Странно это было. Курган никого не признавал за своего, кроме хозяина. Степан держал пса на толстой цепи – уж очень задиристый был у того характер. Только Леку Курган миролюбиво обнюхивал и даже давал потрепать себя по холке.

Может быть… Степан вздрогнул и выронил рубанок из рук. Может быть, Лека вернулась?!

Степа опрометью выскочил из мастерской и побежал к калитке.

Какой-то человек сидел на корточках около конуры. Курган развалился на спине и вилял хвостом от удовольствия, человек почесывал ему брюхо. Идиллическая картина.

– Встать! Руки вверх! – прошипел Степан. – У меня ружье! Стрелять буду.

– Спокойно, спокойно. – Человек медленно поднялся на ноги. – Твоим ружьем, Степа, только зайца убить можно. И то, если прикладом по башке попасть. Помнишь, мы прицел с тобой смотрели? Там брак заводской. Ты не пугай, Степа. Лучше в дом пригласи. Холодно что-то на улице.

– Ага, маньяк объявился. – Степан упер руки в боки. – Милиция тебя уже раз пять здесь искала, полдеревни перевернула. Надо же, из тюрьмы сбежал! Ты знаешь, что тебя с автоматами ищут?

– Слыхал.

– Я же чувствовал, что ты уголовник. Чувствовал! Господи, с кем Лена связалась! Такая чистая, светлая девушка, и ты… Это ты ее выкрал?

– Не я. – Демид пошел к дому насупившись, засунув руки в карманы. – Зря ты меня, Степан, последними словами кроешь. Сам ведь знаешь – никакой я не уголовник. Ревность тебе глаза застилает, вот что. Я за Лекой пришел. Выручать ее нужно. И помощь мне твоя нужна, одному не справиться.

– За что тебя в тюрьму посадили-то?

– За то, что вопросов много лишних задавал. – Демид вошел в дом, и Степа поплелся за ним.

– Чаю попьешь?

– Некогда. – Демид снял со стены длинную толстую веревку и сматывал ее в плотный клубок. – Двигать надо, Степан. Успеть надо.

– Слушай, ты! – Степан взорвался. – Ты хоть что-то мне объяснишь? Какими ты темными делами занимаешься, что милиция за тобой охотится? И Леку во что втравил?

– Я занимался только одним делом – жил себе спокойно, и никого не трогал. – Демид опустил руки и посмотрел на Степана спокойным, ясным взглядом. – Это судьба моя, Степан. Судьба такая. Необычный я человек – думаю, это ты и сам видишь. Да только не хочу я объяснять тебе, в чем необычность моя состоит. Потому что ты – ортодоксальный христианин, Степан. И для таких, как ты, все, что не от Бога, то – от Дьявола. Видишь ли, нет у меня сейчас никаких доказательств, что я – от Бога. Нет у меня ни сияния над головой, ни бороды длинной, ни смирения во взгляде, ни желания врага своего возлюбить. Я даже как "Отче Наш" прочитать, сейчас вряд ли вспомню. Но расскажи я тебе, с какими силами мне сейчас бороться приходится, ты точно отнес бы их к силам темным, диавольским. И тебе остается поверить мне на слово: если поможешь мне сейчас, греха на тебе не будет.

– Мало ли сил темных, – пробормотал Степан. – Может, и они – темные, и ты – из демонова племени. Разбирайтесь между собой сами, меня-то что втягивать?

– Я бы и не стал тебя просить помочь мне, – в глазах Демида появился ледяной отблеск. – Но ты Леке помочь должен, понимаешь, дубина стоеросовая, славянофил хренов!

– Да ты…

– Что-нибудь странное происходило в вашей деревне в последние два дня?

– Лека пропала.

– Знаю.

– Луна кровавая…

– Знаю. Еще?

– Трех коров задрали, – поспешно сказал Степан. – Волки. Откуда они только взялись, не пойму? Всего лишь на десять минут пастух и отлучился. Приходит, а три телки разорваны в клочья так, словно над ними десяток волков поработал. И ведь не съедено ни кусочка – только так, для потехи кровавой. И ни следа волчьего… Странно все это. Пастух чуть не сбрендил. В доме сейчас заперся, в лес – ни ногой.