Лесные ведуньи

– Я пока не знаю, что буду делать, но я точно знаю одно – я останусь в лесу, Июлия. Это мой дом. Я же как одна из этих елей – крепко ухватилась корнями за здешнюю землю, приросла к ней, – тихо сказала Захария.

Июлия не стала спорить, она знала, что спорить бесполезно.

* * *

И вот теперь Захария сидела возле печи и ждала, когда печь вдохнёт жизнь и наполнит силой очередное дитя. Лицо её было светлым и слегка взволнованным. Когда мальчик в печи закричал тонким голоском, Захария вздрогнула, прижала руки к груди, улыбнулась.

– Пекись-пекись, дитя, да не перепекись. Дыши пуще жаром, печка-матушка! – прошептала она.

Крик младенца стих, и вскоре Захария аккуратно вынула лопату из печи и положила её на стол.

– Печь больше не говорит со мной голосом моей матери, но в ней остались прежние силы, – проговорила Захария, склонившись над мальчиком, завёрнутым в ржаное тесто.

– Это не печь, это твои силы, Захария, – произнесла Июлия, – ты исцеляешь, помогаешь. Это всё ты. Печь лишь отдаёт ребёнку своё тепло.

Июлия обняла Захарию за плечи, и они вместе стояли над спящим младенцем, как две подруги, две сестры.

– Что будем делать с мальчиком, когда он окрепнет? – спросила Июлия, когда Захария начала освобождать ребёнка от теста. – Я слышала, в посёлке, в трёх часах ходьбы от деревни, открылся приют для сироток.

Захария строго взглянул на Июлию, и в огоньках, которые сверкнули в синих глазах, Июлия вдруг отчётливо узнала свою бабушку, своенравную Бабу Ягу.

– Дитя это со мною останется. Буду его растить. А потом, если захочет, уйдёт в деревню, к людям. Как ты… – Захария, замолчала, задумчиво уставилась в окно, а потом добавила. – Август нынче? Вот Августом его и назову.

Июлия удивлённо округлила глаза, а потом широко улыбнулась, но Захария не видела её улыбки, она была занята младенцем, которого нужно было обмыть, запеленать и накормить.

Позже, когда чистый и сытый мальчик уснул, Захария вышла на крыльцо, чтобы проводить Июлию.

– Я попрошу Егора, он смастерит тебе колыбель для Августа. И, если помощь какая будет нужна – зови, я сразу прибегу.

Захария улыбнулась и крепко обняла Июлию на прощание.

– Как же я рада, что ты у меня есть!

Сказав это, она почувствовала, как внутри разливается благодатное тепло. Свет и любовь, оказывается, всегда были в ней, просто однажды она спрятала их, похоронила глубоко внутри, чтобы навсегда забыть о том, какая она на самом деле. И вот свет и любовь прорвались наружу и расцвели в душе Захарии яркими, благоухающими цветами.

Когда Июлия ушла, Захария вернулась в дом и, склонившись над крошечным, спящим мальчиком, прошептала ему на ухо:

– Как же я рада, что ты у меня появился, сынок…

Закатное солнце бросило свои оранжевые лучи в окно избушки и ласково погладило мягким светом пшеничные косы Захарии, а потом коснулось нежным поцелуем крошечного личика мальчика.

Эпилог

Спустя пятьдесят лет люди позабыли о том, что далеко, в дремучем лесу, в тёмной чаще леса когда-то жила страшная, горбатая Баба Яга, которая воровала новорождённых, жарила их в печи и ела. Все эти истории превратились в обычные сказки, которые старики рассказывали своим внукам, чтобы отвадить их бегать без спросу в лес.

Зато люди хорошо помнили о том, что жила когда-то в том лесу знахарка Захария, которая выхаживала слабых и недоношенных детей в печи. И было у знахарки Захарии девять детей. Все её дети были неродными: подброшенные нерадивыми матерями, покинутые злыми родителями, больные и несчастные. Всех их выходила, выкормила и вырастила Захария.

Живут дети Захарии теперь по разным деревням и посёлкам, работают, содержат семьи – у каждого своя жизнь и свой особый путь. Но раз в году они откладывают все дела и приходят в лес, в тёмную чащу, на то место, где раньше стояла избушка Захарии.

Теперь уж от этой избушки остались одни гнилые бревна, вся она развалилась, сгнила. Но это место по-прежнему дорого и памятно тем девяти людям, которые росли и взрослели здесь. Каждый год они собираются вместе, обнимают друг друга, как самые родные братья и сестры, рассказывают друг другу новости, льют светлые слёзы по матери, вспоминают общее детство и благодарят Захарию за то, что она подарила им жизнь.

Но Захария подарила им, своим девятерым детям, гораздо больше – она подарила им всю свою любовь и весь свой свет. И этот свет больше не погаснет, он всегда будет согревать их сердца…

Веста, дочь медведя

Глава 1 Любаша

Любаша думала, что умирает. Она даже надеялась на это. Лёжа на земле, она чувствовала, что не может пошевелиться. Тело пронизывала боль. Казалось, у боли не было начала и не будет конца. То, что с ней случилось, походило на страшный сон.