Лесные ведуньи

Деревья раскачивались на ветру, скрипели. И скрип этот был похож на стоны. Эти стоны разносились над головой молодого юноши Елисея, словно сам лес оплакивал его гибель.

Женщина плакала над сыном. Казалось, слезам её нет конца и края. Так горько плачут лишь матери. Сын умер на её глазах, а она ничего не смогла сделать, не спасла, не уберегла. До конца жизни она будет винить себя в его смерти.

Женщина опустила свою голову юноше на грудь и горестно всхлипывала. Внезапно за её спиной послышался хруст ломаемых веток, как будто кто-то большой подходил всё ближе и ближе. Она подняла голову, глаза её округлились от страха, и она громко закричала: между деревьями, в нескольких шагах от неё стоял огромный медведь, а на его спине сидела девушка, укутанная в чёрный плащ. Лицо её было бледным, взгляд – строгим. Она была безоружна, но при этом было что-то пугающее в её в облике.

– М… Марфа? – заикаясь спросила женщина, заранее зная, что ошиблась, ведьма не могла быть такой молодой.

Медведь зарычал в ответ и подошёл ещё ближе, заставив женщину зажмуриться от ужаса.

– Пощадите! Не трогайте меня! Я только что потеряла своего единственного сына… – всхлипывая проговорила женщина. – Я и так практически мертва…

– Не бойтесь, – тихо сказала ей Веста, – я пришла с добром.

Девушка спрыгнула с медведя и лёгким шагом подошла к Елисею. Сняв с головы капюшон, она склонилась над мёртвым, посмотрела в его лицо и внезапно почувствовала, как что-то ёкнуло у неё в груди. Этот молодой, красивый парень должен стать первым человеком, которого она спасёт. Получится ли у неё?

Он не дышал, его белое, безжизненное лицо было спокойным и умиротворённым. Он был мёртв, но его дух был ещё здесь, рядом, Веста чувствовала его. Она закрыла глаза и протянула раскрытые ладони к сгустку света, повисшему над головой парня.

– Елисей, сыночек! – не выдержав, снова всхлипнула женщина, но сразу же спохватилась, зажала рот ладонями, замолкла.

Отодвинувшись в сторону, женщина села на землю с горестным видом. Убитая горем мать поверит в любое чудо. Поэтому, когда Веста с сосредоточенным видом водила руками над телом её мёртвого сына, женщина молилась о том, чтобы он ожил и открыл глаза. Ослеплённая горем, она даже не обращала внимания на огромного медведя, стоящего рядом с ней.

Веста, в свою очередь, тоже не замечала ничего вокруг, кроме подвижного сгустка света, спустившегося к ней на ладони. Он был горячим, но не обжигал руки. Это был дух юноши, отделившийся от тела, и Веста хотела запустить его обратно. Это было самое сложное, так как не всегда дух стремится вновь воссоединиться с телом. Тут нужно суметь «зашептать» его, чтобы он не улетел.

Веста бережно держала в ладонях светящееся пятно и еле слышно шептала ему особые уговоры. Никто не учил её этим уговорам, она придумывала их сама, но они всегда помогали.

Веста приподняла одной рукой голову юноши и, приоткрыв кончиками пальцев его сухие, потрескавшиеся губы, начала осторожно вливать в него сгусток света, ни на секунду не переставая шептать и уговаривать. После этого она прижала ладонь к губам юноши и замерла так с закрытыми глазами, чувствуя, как дух беспокойно мечется внутри тела, ища выход, а потом всё-таки успокаивается, встаёт на место.

Веста знала, что духи, отделившиеся от тела, бывают капризны, словно солнечные зайчики, и, если отнять ладонь раньше времени, он легко может выскользнуть снова и тогда поймать и уговорить его уже вряд ли получится. Главное в целительстве – не торопиться, слушать свои руки.

Когда Веста убедилась, что дух крепко занял своё место внутри юноши, она замолчала, убрала ладони с его лица и приложила к груди. Ей не терпелось почувствовать, как бьётся его сердце, как теплеет тело, которое вновь согревается изнутри духом. Улыбнувшись, Веста склонилась над ухом юноши и произнесла едва слышно:

– Живи, Елисей! Жизнь прекрасна!

Обернувшись к женщине, которая по-прежнему сидела на земле, прижав ладони к глазам, Веста сказала ей:

– Не плачьте, ваш сын жив.

Женщина продолжала сидеть, боясь пошевелиться, боясь нарушить этот поистине волшебный момент. Она прижала руки к груди и неотрывно смотрела на сына, не веря в то, что всё происходящее – явь. Веки Елисея задрожали, он открыл глаза и прошептал едва слышно:

– Мама?

И тут женщина подскочила к нему, стала жарко целовать его щёки, лоб, веки.

– Я здесь, сыночек, я здесь, мой милый… Не могу поверить! Ты жив… Елисеюшка, ты живой!

Крупные слёзы катились из её глаз, капали на рубаху сына и на его лицо. Веста в это время внимательно осматривала распухшую, почерневшую ногу парня. Только теперь она поняла, насколько он слаб, даже удивительно, что он дошёл до леса! Чёрные толстые нити болезни распространялись вверх, опутывали некогда здоровое тело и стягивали его всё сильнее своими гнилыми узлами.

– Давно он болеет? – обеспокоенно спросила Веста, поднимаясь с земли.

– Дак с полгода уж. Ни доктора, ни знахари помочь не смогли. Мы к ведьме Марфе шли. На неё последняя надежда была, – горестно ответила женщина.