Лесные ведуньи

Что-то кольнуло в груди колдуна. Что это? Может быть, вина? Стыд? Волнение? Он усмехнулся своим мыслям. Ему чужды все эти чувства. Всегда были чужды, а теперь и подавно. Боль в груди – это старость, напоминание о том, что человек всего лишь мешок, наполненный костями и мясом, и этот мешок рано или поздно приходит в негодность даже у колдунов. Он вылил полынную настойку в рот, сморщился и отставил пустой кубок в сторону.

Услышав громкий и настойчивый стук в дверь, старик неторопливо поднялся и кряхтя пошёл к двери. Стоны из дальней комнаты усилились, и он на ходу гаркнул в сторону открытой двери:

– Умолкни! А не то я заставлю тебя замолчать твоим излюбленным способом!

Стоны стихли, и Захар открыл дверь. Девушка вошла в дом, осмотрелась, и только потом её взгляд остановился на высохшем, сером лице старика. Лицо её выражало негодование.

– На поклон явилась? – спросил колдун, и в голосе его прозвучало торжество.

– Нет, – твёрдо ответила девушка, убирая от лица растрепавшиеся волосы.

– Значит, муж твой решил терпеливо сносить боль? – усмехнулся колдун. – Ну и правильно. Захотел жениться на ведьме, вот пусть теперь терпит дурак!

Захар громко рассмеялся скрипучим смехом, и сердце Весты затрепетало от тревоги за любимого. Елисею и так в жизни досталось много боли, ещё и из-за неё страдать.

– Ты Елисея не трогай, он тут ни при чём! – зло бросила Веста, и смех колдуна тут же стих. – Сними с него порчу! Не впутывай его в наши с тобой дела.

Колдун наклонил голову, на лице его мелькнула злая усмешка.

– А ты не приказывай, а лучше поклонись мне, как всякая ведьма, – прошипел он. – Признай мою силу. Тогда и освобожу твоего мужа.

Веста изо всех сил сжала кулаки – так, что ногти впились в мягкую плоть ладоней. Но она не почувствовала боли, все её чувства притупились, все, кроме одного, – огромной, пожирающей её изнутри злобы.

– Я внучка твоя, Захар. Ты ведь это знаешь. Зачем мне тебе кланяться?

Лицо колдуна вытянулось, побагровело и налилось яростью. Он подошёл к Весте так близко, что она почувствовала запах старости, исходящий от его худого сгорбленного тела. Ей показалось, что, толкни она его прямо сейчас, он упадёт и тут же развалится на части.

– Внучка, говоришь? – прошипел колдун в лицо Весте. – А кто тебе сказал, что мне нужна внучка? – колдун нахмурил седые брови. – Я же тебя, новорождённую, сам отдал не съедение медведю. Смотри-ка! Даже медведь побрезговал есть такое никчёмное человечье отродье. Ты думаешь, что за двадцать лет что-то изменилось и сейчас я вдруг раскаюсь? Не дождёшься!

Старик запрокинул голову и вновь засмеялся. У Весты внутри всё похолодело от его жуткого смеха.

– Ты считаешь себя ведьмой, но в тебе нет и половины тех сил, которые есть во мне. Эти силы я хотел передать своему внуку – мужчине, наследнику. Но твоя никудышная мать родила вместо него тебя.

Веста задыхалась от боли, сердце её рвалось на части от жестоких слов колдуна. Она не ожидала встретить здесь радушный приём, она вообще не за этим сюда шла. Но злые слова кровного деда больно ранили её, стрелами царапали сердце. В нём не было ничего человеческого, её дед был хуже самого кровожадного лесного зверя.

Не в силах сдерживать себя, Веста закричала и бросилась на колдуна, стала колотить его тщедушное тело кулаками.

– Это тебе за маму! Это тебе за мою маму!

Злоба, кипевшая внутри неё, вдруг прорвала все преграды и стала изливаться наружу мощными потоками. Старик закашлялся, согнулся пополам от ударов, а потом что-то вспыхнуло в его руке, и Весту мощным ударом отбросило в сторону.

Поднявшись на ноги, девушка снова бросилась на колдуна, но её тело вновь было отброшено неизвестной силой. Больно ударившись о стену, Веста села на пол, потёрла ушибленное место и уставилась на старика злыми глазами. Кольцо колдуна ярко светилось, этот холодный свет создавал невидимую защиту, через которую она никак не могла проникнуть.

– Медведь тогда не побрезговал… Наоборот. Он пожалел меня, спас от такого бездушного человека, как ты, – в сердцах прошептала девушка, – и я рада, что меня вырастил не ты, а лесная ведьма Марфа. Благодаря ей я выросла другой!

Колдун снова усмехнулся, и Веста поморщилась от отвращения к этому злобному старику.

– Как ты можешь быть другой, если в тебе течёт моя кровь? Ненависти и злобы в тебе не меньше, я это за версту почуял.

Колдун подошёл к Весте и положил руку ей на плечо. Кольцо на его мизинце сверкнуло бледным светом. Веста вздрогнула от прикосновения, желая тут же сбросить с себя холодную кисть, но тело её будто онемело и всё внутри сжалось от ощущения безысходности. Её сил не хватит. Ей не побороть его.

– Забери назад свою порчу с Елисея, – сказала Веста с ненавистью, – и я сделаю то, что ты просишь – поклонюсь тебе.

Старый колдун и его внучка замерли друг против друга, неуловимая родственная схожесть застыла на их лицах.

– Как же много в тебе злобы! – произнёс колдун и отдёрнул руку от плеча Весты, словно оно обожгло его. – Пусть её будет ещё больше.

Колдун махнул рукой в сторону узкого тёмного коридора.

– Иди, посмотри!