Лесные забавы (СИ)

… Вот мимо нее проходят егеря. Сильные чары превосходно скрывают местность и отводят глаза. Егеря не видят ее. Но он. Останавливается прямо напротив нее. Гермиона замирает. Глаза ее широко раскрыты. Так же жадно, как этот егерь втягивает сейчас носом воздух в поисках ее запаха, Гермиона скользит глазами по его лицу и телу, стремясь впитать как можно больше сведений о нем. Чтобы запомнить навсегда. Зрачки Гермионы расширены, сдерживать рвущиеся наружу вздохи невероятно трудно. Она кусает шарфик, чтобы случайно ничего не сказать, не выдать себя неосторожным движением. Мерлин, как ей хочется быть неосторожной. Чтобы он увидел. Как увидела его она. И только теперь Гермиона понимает, что слова о неких «чувствах с первого взгляда» — это не просто слова, это суровая правда жизни. Это не любовь, Мерлин, конечно же нет, это страсть, вожделение. Восхищение этим человеком, его силой и внутренней энергией, его почти звериной грацией и опасным выражением глаз. Мерлин, Мерлин! Как она хотела бы, чтобы их не разделяли барьеры защитных чар и идеологического несовпадения. А также глупые барьеры в виде одежды. Да, усмехается Гермиона, из одежды на ней был только нелюбимый шарфик. Который становится теперь для нее неким символом. Напоминанием о том, что встреча ей не приснилась. Что потрепанное кожаное пальто с красной повязкой на рукаве, клетчатые — ох ты ж, Мерлиновы панталоны — штаны с кучей ремней, высокие ботинки — это все не игра ее воображения. Что длинные темные волосы, убранные в неряшливую косу, из которой на лицо выбиваются спутанные пряди, одна из которых — ох ты ж, Мерлинова борода — бордового цвета, как будто егерь пролил на голову вино или ему разбили голову бутылкой из-под вина, и его внимательные темно-синие глаза, и его губы, что-то шепчущие, в то время, как тонкие ноздри хищно изгибаются, улавливая запахи, — все это принадлежит реальному человеку. Безымянному егерю, о котором Гермиона знает только то, что он егерь. И что она его хочет. Увидеть вновь.

Гермиона засыпает. И видит его во сне. И улыбается.

***

А наяву ей было не до улыбок. Зарывшись в книги, она как из мутной воды выцеживала из них золотые песчинки нужных сведений. Дни были посвящены книгам, а ночи Гарри. Ему необязательно было знать о мечтах, посещающих кудрявую голову его подружки. Несбыточных мечтах. А реальная жизнь текла своим чередом, час за часом, день за днем. Гарри был внимателен и нежен. Гермиона никогда не снимала с шеи свой шарфик.

Через некоторое время они решили переместить свою палатку из леса Дин куда-нибудь еще. Вот все было уже собрано. Гермиона немного нервничала. Гарри был уверен, что это из-за Рона. Они так и не поговорили о нем. Вернее, Гарри раз попытался, но у Гермионы было такое странное выражение лица, что он поскорее нашел другую тему, чтобы не расстраивать ее. А Гермиона всего-навсего пыталась сдержать такой неуместный вопрос «Кто это?», который возник у нее при упоминании имени Рона.

Гермиона сняла с шеи шарфик. Она вылила на него чуть ли не полфлакона своих духов. Делая вид, что вытирает слезы, поцеловала шарфик несколько раз и прошептала ему: «Пожалуйста, пожалуйста…» После чего повязала его вокруг дерева, обмотала ствол, как будто бы снова в начальной школе участвовала в ярн-бомбинге.

***

Следующие несколько месяцев остались в памяти Гермионы как изматывающий душу и тело дурной сон. Лишь объятия Гарри, крепкие и надежные, и сны про безымянного егеря, редкие и яркие, удерживали Гермиону от падения в бездну отчаяния. Посещение Годриковой впадины в канун Рождества и специфическое гостеприимство Батильды Бэгшот надолго заняли место в списке самых страшных кошмаров Гермионы.

А наяву все было не лучше, чем в снах. Когда в один не прекрасный день вернулся Рон, все усложнилось в тысячу раз. Уничтожение крестража в медальоне принесло некоторое облегчение. Временное. Рон опять бесконечно гипнотизировал проклятое колдорадио, и мерный голос диктора, зачитывающего имена пропавших без вести, доводил Гермиону до белого каления. К тому же Рон, освоивший все-таки пару бытовых заклинаний, решил, что абсолютно все должно идти по-прежнему, и на голубом глазу предложил Гермионе возобновить общение в постели. На что Гермиона, сдержав желание проклясть его чем-нибудь неприятным, посоветовала ему отправиться с такими лестными предложениями к Лаванде Браун или еще куда подальше. Рон приуныл, но настаивать особо не стал. Принялся восстанавливать дружбу с Гарри. Тот общался с ним вроде бы по-прежнему, но чувствовалось, что былая теплота и доверие ушли безвозвратно.

Такой эмоциональный настрой команды не мог не обернуться большими проблемами. При очередной смене места дислокации Гермиона, задумавшись о чем-то, аппарировала их в печально известный им всем Королевский лес Дин. То есть для мальчишек он был печально известным, а воспоминания Гермионы были наполнены теплотой — здесь она бывала с родителями, в детстве. И надеждой — здесь она встретила человека, который все не шел у нее из головы. А ведь это было почти полгода назад.