Лесоруб Кумоха

Нийкой внимательно следил, чтобы все пахло только рыбой — и цепь, и края котла, и каждый след ноги.

Друзья пожевали сухие шаньги, которые оставались еще у охотника в котомке, и полезли на деревья.

— Не свалитесь, если задремлете! — предупреждал Нийкой. — Привяжитесь к суку чем-нибудь! С этим медведем шутки плохи: раз, два — и… Видели, что он сдёлал с пчелиными колодами? Разгрыз их, как орехи!

Ночь тянулась томительно, бесконечно. Казалось, что и звезды зажигаются на небе медленнее обычного. И туман ползет не так и не туда. Сова почему-то никак не проснется, словно еще день не кончился. А рыба будто заснула вся — не плещется в ламбе.

В эту ночь медведь на пасеку не пришел.

На следующий день пришлось снова варить медовуху — на это ушел весь мед из последней колоды.

Днем спали по очереди: всех снова ждала бессонная ночь.

В сумерках все повторилось — бегал по берегу Нийкой. следил, чтобы не осталось «человечьего запаха*, закапывал котел; устраивались на деревьях поудобнее.

Серый появился после полуночи. Его не было видно. Только кусты зашелестели, да зажужжали тревожно уцелевшие пчелы в колодах.

Медведь обошел пасеку. Что-то, видно, ему показалось подозрительным. Он петлял среди колод, потом прошел прямо под сосной, на которой сидел Кумоха. Серый показался Ку-мохе очень большим, длинным.

Пчелы сонно жужжали. Медведь ушел в лес, потом снова вернулся. Он пыхтел, отдувался, как человек после тяжелой работы.

Раздалось громкое чавканье — наконец-то он добрался до медовухи. Хлебал ее с удовольствием. Громко чмокая, захлебываясь, отфыркиваясь. И котел звенел от медвежьих когтей, словно серый хотел разодрать его стенки, раздвинуть их.

Неожиданно чавканье стихло. Медведь снова, на этот раз урча и взревывая, прошел по пасеке. Потом опять вернулся к медовухе.

Через некоторое время раздался звон котла — медведь вырыл его н катал по пасеке. Котел стукался о колоды и пни, гудел и бухал, как колокол.

Затем все стихло. Стало так тихо, что можно было сосчитать, сколько пчел еще никак не могут успокоиться.

Первым слез на землю охотник Нийкой. Держа ружье наизготовку, он двинулся к пасеке.

Кумоха соскочил с сосны так грузно, что Нинкой чуть к нему не бросился — принял его за медведя.

Матти и Мокки слезать не торопились.

— Где ж он? — спросил Нийкой, выйдя на середину полянки.

Может, он ушел спать домой? — предположил Кумоха. — Некоторые медведи любят спать в привычных местах. Как и люди.

— Он же выпил пять ведер медовухи! — прошептал Нинкой. — Ты после пяти ведер найдешь дорогу домой?

— Не пробовал, — сознался Кумоха.

Нийкой двинулся по медвежьим следам. Уходя, медведь уже не соблюдал правил лесной предосторожности и ломился сквозь кусты напрямик. За ним идти было легко. Матти с Мокки и те приободрились.

— Возвращайтесь за цепью и сетью! — сказал рыбакам Кумоха.

— Погодите, — остановил их Нийкой. — Сначала мы должны узнать, где он.

Охотник оказался прав: медведь, обойдя по берегу почти пол-озера, лег спать невдалеке от того места, где Кумоха и Нийкой встретились с рыбаками и провели первую ночь.

Медведь спал беспробудно, раскинув лапы и вывалив язык.

— Сверху он мне показался больше, — сказал Кумоха.

— У страха глаза велики, — пояснил Нийкой. — Мне он тоже казался величиной с лошадь.

Охотник остался его караулить, а Кумоха отыскал лодку и поплыл за рыбаками.

Вскоре они привезли сеть и цепь.

— Мне сети не жалко, — сказал Мани, — Кумоха, в случае чего, новую купит. Но как мы медведя в нее будем заматывать? А если он проснется?

— Пулю он получит, вот что! — размахивая ружьем, произнес Нийкой.

— Я его буду ворочать! — распорядился Кумоха. — А вы заматывайте!

Расстелили сеть. Кумоха поднатужился и закатил в нее медведя. Серого запеленали в сеть, оставив свободной только голову.

Когда же Кумоха начал завязывать у серого на шее цепь то Матти стоял рядом и показывал, как вяжется морской рыбачий узел.

Вдруг Матти отскочил, как кузнечик, шагов на десять и закричал:

— Он на меня смотрит!

Кумоха увидел, что медведь раскрыл глаза, мотнул головой.

Цепь, которая еще не была завязана, звякнула и начала тихонько ползти вниз.

— Стреляю! — крикнул Нийкой. — Отойди, Кумоха!

Кумоха быстро выхватил из-за пояса топор и стукнул обухом медведя в лоб. Голова серого безжизненно повисла.

— Убил! — закричал Нийкой.

— К утру очнется, — спокойно сказал Кумоха. — Эй, Матти кузнечик, иди показывай дальше, как вяжутся у вас узлы.

Про то, как был доволен богатый хозяин и как Кумоха домой пошел

Нийкой вернулся в село и всем поведал о том, что работник богача поймал серого медведя.

Сам Тайпо вместе с Юсси выехали на двух телегах к Синей ламбе за медведем.

Там уже были и младший брат Тайпо, и рыбаки Синей дамбы, и мужики, из ближайшего села, и пастухи, которым медведь все лето житья не давал.

Кумоха сам как спать лег после той ночи, так два дня и спал без просыпу.

У медведя на шее звякала цепь, и этой цепью он был к толстой сосне привязан. Ходил кругом, когтями яму вырыл, рычал, глаза бешеные, а сам седой уже, старый.