Лесоруб Кумоха

Катти на него не обижалась, потому что на Клиймо нельзя было обижаться — такой уж это был веселый и ловкий парень!

Ну кого еще следует вспомнить?

Да, Теппо! Вот уж был невезучий мужик! Если он сеял рожь, то ее травили олени. Если он сеял овес, то его вытаптывали медведи. Иногда бывало наоборот — овес топтали олени, а медведи почему-то забирались в рожь, но от этого Теппо было не легче.

Если он выходил с друзьями ловить рыбу, то невод притаскивал лишь одни коряги, да еще разрывался при этом.

Если он шел на охоту, одолжив у кого-либо ружье, то убивал или корову богатого хозяина, или соседскую лошадь. Вся остальная живность могла чувствовать себя спокойно.

В конце концов Теппо до того обеднел, так всем задолжал, что уже на любую работу был готов, лишь бы семью прокормить и самому с голоду не умереть. Отец братьев Тайпо — он женился на дочке Лаври, стал очень богатым мужиком — решил над Теппо покуражиться, себе потеху устроить. Он нанял его… цепной собакой.

Каждую ночь Теппо приходил на двор к Тайпо, надевал на себя цепь, бегал по двору и лаял. Каждую ночь от зари до зари!

Пока цепь на шее звенит, разговаривать Теппо было запрещено. Сказывают, будто он так научился лаять, что настоящих собак легко перебрехивал. А богатому мужику того только и надо: он стал богатеев со своей округи возить, человеком-собакой хвастать.

Однажды ночью лихие ребята-поморы приплыли к лабазам богатого мужика Тайпо и выпотрошили их к утру дочиста.

Теппо, как всегда, много лаял, но в доме Тайпо к его лаю привыкли и не обращали на него внимания.

Когда же Тайно спохватился, обнаружил пропажу, те было поздно— ищи ветра в озере!

Теппо повезли в суд, в Петрозаводск — вот куда!

А там нашелся один честный человек, сказал он Тайпо — Чего ты от собаки хочешь! Она лаяла? Лаяла. Ты слышал ее лай? Слышал. Она же не человек, не может прийти, постучать в дверь, сказать, крикнуть! Значит, и взятки с нее гладки. Работала она как могла!

И остался Тайпо с носом! И до сих пор неизвестно: знал Теппо этих ловких поморов или нет?

Так… Кого же еще забыли? A-а, вот память-то дырявая: о самом главном, о Кумохе конечно. Ведь именно после базара в Пус-погосте Кумоха и стал известен на всю Карелию!

Вот как это случилось.

Про то, как Юсси покупал овцу, про кузнеца Сийла, про блины и про волшебную шкуру

Незадолго до знаменитой Шуньгской ярмарки во всех селах свои большие базары бывают.

А чем Пус-погост хуже других сел? Туда на базар со всех уголков округи народ приезжает.

И всё как на других карельских базарах: и съестные припасы, и столярные поделки, и меха, и сапоги. Хочешь — лодку покупай. Деньги есть — невод можешь себе подыскать; Скотина разная, хозяйственный припас — что душе угодно!

Базар — не ярмарка, но и на него торговые гости приезжают с моря, из Лапландии, даже из далекой варяжской земли.

Меха, пушнину здесь купить можно дешевле, чем на большом торге, — не у перекупщиков, а прямо у охотников. Ведь самим-то охотникам далеко ездить несподручно. А купцам от этих сделок выгода большая, вот и едут.

Ну, а торгашам карельским такие гости — прямой убыток. Когда они сами мех берут у охотников, сами на перепродаже выгадывают; если мех мимо рук идет — как наживешься?

Купец Тайпо — младший брат богатого хозяина-хитро устроился: он еще с осени охотникам в долг давал и деньги, и ружья, и все, что нужно. Но за это они всё, что настреляли, к нему несли — рассчитывались. Ну, а младший брат богатого хозяина обсчитывал их, запутывал; пересчитывал так. Что опять они у него в долгу оказывались.

Охотник Нийкой пятую осень не мог с этим Тайпо рассчитаться- все выходило мало, сколько шкурок ни добывай!

А рыбаки Мокки и Матти вот уже шестой год не могли никак за неводы свой долг выплатить младшему брату Тайно! Наважденье какое-то! Уж и жемчуга ему все отдавали, а разговор все один:

— Когда весь долг отдашь?

Кумоха на базар в Пус-погосте привел серого медведя.

Два дня весь базар ходил дивился на серого зверя, а потом богатый хозяин Тайпо его продал за хорошую цену и до того обрадовался, что даже Кумохе за помощь два пирожка с ягодой морошкой купил.

— Эх, сестренки Айно нет здесь! — пожалел Кумоха. — Она морошку любит.

— Если бы эта семейка Тайпо не обсчитывала нас, — сказал мрачно Нийкой, — то и у тебя и у меня в доме каждый день можно было бы пироги печь с чем хочешь.

Охотник только что сдал младшему Тайпо все богатые шкурки и был зол на себя, на белый свет, а больше всего на богатых хозяев.

— И еще грозит мне! — продолжал Нийкой. — Если, говорит, ты на следующий год мне столько лисиц принесешь, то я у тебя ружье отберу. Он с меня спускает шкуру, как волк с овцы!

— Кто знает, — невесело усмехнулся Матти, — может, волк прав: овца виновата? Если овца сама подставляет волку горло, туда ей и дорога.

— Что один Тайпо, что второй, — сказал Кумоха, — та же птица, только песня чуть-чуть другая. Старший хитрее, а молодой глупее. А мы сами виноваты — нельзя им спуску давать!

Кумоха на базаре купил соху, как взвалил ее на плечо, так и таскал.