Лестница к самому себе

– Ты что? Не думай даже так! Ты плакала до месяца, потому что у тебя болел живот от молока. Наша мама при жизни тебя не видела, она вообще жила в другом городе и очень сильно болела.

Я рассказала про то, что говорила мне мама, и тетя Мария искренне сожалела и плакала. Ей было стыдно за сестру.

– Когда-нибудь ты узнаешь все о своей матери, – сказала она, когда более или менее успокоилась. Она сказала это вскользь, негромко, но фраза отложилась в памяти.

В пять лет мы ездили в город, где жила и была похоронена бабушка. Добирались очень долго на нескольких автобусах по жаре. Утром мы были в той самой деревне, успев на поминки. Это было мое первое знакомство с деревней. Было много людей, все суетились, на улицах варили много еды. Я начала чесаться, и мне становилось все тяжелее дышать. Я подошла к маме, но она отмахнулась. Отец был чем-то занят. К вечеру мне стало совсем невыносимо, я уже не дышала, а хрипела. Я плакала молча, стараясь не привлекать внимания. Я лежала на скамейке, мучаясь и пытаясь вздохнуть больше воздуха, но по-прежнему была никому не нужна.

Подошла Мария и взяла меня на руки. Температуры не было, я только свистела при каждом вдохе. Все вернулись с кладбища, отец увидел меня на руках у тети и запаниковал. Он подбежал и испуганно спросил, что случилось. В деревне и врачей толком нет, нашли ветеринара. Тот посмотрел меня и сказал, что надо срочно увозить меня, иначе я могу умереть еще до наступления утра.

– Ой, да пройдет все, ничего страшного, – безразлично сказала мама, положив в рот какую-то закуску, и вернулась к гостям.

В город меня повезла тетя Мария. Всю дорогу мы тряслись в каком-то транспорте, я не помню, как дожила до следующего дня, потому что была в полуобморочном состоянии. Почему-то в больницу мы не поехали, а зашли к бабушке со стороны отца. Я поспала, но все еще свистела при дыхании, хотя и чувствовала заметное облегчение. Оказалось, у меня произошёл анафилактический шок, все могло закончиться моей смертью.

Однажды со мной произошел случай. Это случилось летом перед 1 сентября. Каждое воскресенье мои папа и брат ходили в баню. Проснувшись утром, мама отправила меня в магазин за хлебом. Это по одной дороге, что и поход в баню. Я надела сарафан и шлепки на босую ногу и выбежала во двор. Было безлюдно, только дворовая собака Чапа, которую я позвала за собой. Дорога петляла между школой и садиком мамы, затем три пятиэтажных дома и как раз в последнем доме располагался хлебный магазин. Пройдя расстояние до школы, уже возле первого дома ко мне подошел мужчина и остановил.

– Девочка, здравствуй! Ты знаешь, твой папа просил мне передать тебе видеокассету.

– Но мой папа только что с братом проходил по этой дороге в баню, почему вы ему не отдали? – спросила я.

– Они шли в баню и сказали, что ты будешь проходить и надо передать тебе. Пошли, я живу в этом доме на пятом этаже, он указал на следующий дом перед магазином.

Чапа начала немного рычать. Мой мозг работал на полную мощность, я не понимала, что происходит. В голове проносились мысли – «мой отец никогда бы так не сделал», «почему так происходит», «откуда он такой». Я приняла решение и выдала:

– Хорошо, я пойду с вами и возьму видеокассету, только для начала я схожу и куплю хлеба.

– Нет, за хлебом ты сходишь после, – настаивал незнакомец.

– Вы же понимаете, что если я пойду с кассетой в магазин, ее могут отобрать. Я только лишь куплю хлеба, чтоб с кассетой не идти.

Незнакомец все сильнее закипал и переставал мне нравиться.

– Ну, хотите, пойдемте в магазин вместе?

Он молчал и думал, держа меня за плечо.

– Хорошо! Купи хлеб, а я тебя подожду.

Я шла, у меня тряслись коленки, но я старалась идти также медленно и спокойно, и слышала стук своего сердца в ушах. Зайдя в магазин, я видела пару женщин, которые ходили в зале, продавщица уткнулась в какой-то женский журнал. Я не оглядывалась и не смотрела по сторонам. Я протянула бумажную купюру продавщице и смотрела в ее глаза в надежде, что она поймет и произойдет какое-то чудо. Но она бросила мелочь в мою ладошку и поставила буханку хлеба на прилавок. Я положила хлеб в пакет и вздохнула.

Напротив отдела с хлебом был отдел напитков и сладостей. Подойдя, я протянула 10 копеек на стакан томатного сока. Пока пила, я думала. Мне пришла лишь одна мысль: можно убежать с другой стороны магазина через дворы. Я залпом выпила сок, сняла свои шлепки, прижала к себе булку хлеба, вышла на улицу, набрала полную грудь воздуха и помчалась. Господи, как же я боялась, но бежала, не чувствуя ног. В тоннеле я увидела мужчину, но он был выше того, от кого я сбежала. При выходе из тоннеля уже виднелся тот двор, в котором ждал меня тот дядька. Но я не бежала, а летела босиком, стаптывая ноги чуть ли не в кровь. Я добежала до дома так быстро, что меня вырвало возле подъезда. Я забежала на 4 этаж и стучала в дверь, что есть силы. Мама открыла с недоумением.

– Что так быстро? – резко спросила она.

– Мама! – выдохнула я громко, задыхаясь от эмоций и перехватившего дыхания. – Ко мне подошел дядька и позвал в свой дом за кассетой для папы.