Лестница Пенроуза (СИ)

Имс глубоко затянулся, бросил окурок в урну, не глядя, и не промахнулся. Мерседес важно перевалился через валик лежачего полицейского и пропал в потоке машин на улице, мигнув на прощание красными фонарями стоп-сигналов.

Имс поднялся в квартиру, пошел по комнатам, распахивая окна, впуская внутрь звуки бульвара: шипение шин, шорох опадающих листьев, неразборчивые голоса прохожих. В первый раз за долгое время он остро ощутил одиночество. Слишком привык за последние недели чувствовать рядом Артура, ощущать запах его одеколона, периферийным зрением улавливать его движения, слышать голос.

За каким чертом Артур вдруг решил ехать ночевать к себе, на другой конец Москвы, Имс не понимал, однако не стал возражать, пожал плечами: хочется продемонстрировать независимость? Пожалуйста.

Еще в самолете, когда тот отсчитывал прямоугольники полей, неровные пятна городов, ленты рек, Имс кожей почувствовал, как замыкается в себе Артур. Выяснять, в чем дело, Имс не стал – сам был в некотором раздражении. Самолеты его утомляли, сорваться было слишком легко, поэтому он молчал. Уж слишком велико было желание надавить, заставить сделать по-своему.

В конце концов, Артур взрослый и самостоятельный мужчина, а Имс ему не нянька. Пусть решает сам.

В машине по дороге из Шереметьево Артур совсем замерз, не шевельнулся, когда Имс накрыл своей рукой его ладонь, еле выдавил из себя пару слов на прощание, и мерседес с Мишей за рулем увез Артура прочь от Тверского бульвара куда-то на другой край Москвы.

Квартира, конечно, сияла свеженаведенной чистотой, Ирина набила холодильник едой так, будто Имс должен был вернуться в Москву не из родного поместья в Англии, а по меньшей мере из голодающих регионов Африки, на столе ждали бутылка кьянти и пара бокалов.

Все, решительно все считали, что Имс вернется не один. Собственно, он и сам так считал, почти до последнего момента надеясь, что Артур перестанет дурить и останется с ним. Черт, как же было хорошо там, дома! Да, поначалу Артур явно испытывал некоторую неловкость – в глубине души Имс ужасно забавлялся потрясенным выражением его лица при виде и поместья, и матушки, и дворецкого с экономкой, а особенно тем, как ловко удавалось Артуру при всем этом держаться на публике идеально невозмутимо. Имсу только раз почудилось, что адская выдержка изменит Артуру – в тот день, когда они завалились в гости к Полу и Мерлину. Ладно, историю с визитом к Полу Имс провернул отчасти из врожденной проказливости и склонности к эпатажу, отчасти от желания посмотреть, как поведет себя Артур с его странными приятелями и удастся ли ему вписаться.

Не то чтобы это каким-то образом повлияло бы на Имса и его отношение к Артуру – наедине с самим собой Имс признавал, что намерения у него самые серьезные, – но было бы замечательно, если бы Артуру удалось влиться в компанию.

Артур проделал это с блеском. Пол так многозначительно хлопнул Имса по плечу на прощанье, а Мерлин из-за спины Артура, пока тот не видел, корчил настолько непотребные рожи, на все лады изображая одобрение, и делал такие неприличные жесты на случай, если вдруг Имс забыл, как ему следовало поступать с Артуром, что Имс почувствовал, будто заслужил официальное благословение Ее Величества.

На приеме, а точнее сказать – на смотринах, устроенных матушкой, Артур и вовсе произвел фурор. Чтобы уж окончательно не смущать своего внезапно трепетного любовника, Имс не пересказал ему и сотой доли комплиментов, которых наслушался за время этого эпохального мероприятия.

В общем-то, следовало признаться, что от некоторых похвал Имс и сам почувствовал себя слегка шокированным. Видно, отвык немного от английской глубинки.

И все было отлично, просто великолепно, Артур был настолько «его» все эти дни, что внезапное изменение его поведения и настроения Имс воспринял почти с обидой.

Испытав сильнейшее желание позвонить Мише и приказать вернуться с полдороги обратно, невзирая на желания Артура, Имс слегка устыдился, подумал, что совсем зациклился, и пошел к соседке Эльвире – пора было вспомнить о совести и забрать у нее кота.

***

Эльвира оказалась дома. Дверь открылась, едва стихло нежное чириканье звонка. Расцеловавшись и обменявшись с хозяйкой всеми положенными церемониями, вручив ей маленький сувенир, Имс прошел в гостиную и узрел впечатляющую картину.

В центре элегантной гостиной помещался огромный пуфик, бледно-золотой, обитый голубым атласом в стиле Людовика XIV. На пуфике лежала чудовищных размеров подушка, тоже голубая, с шелковыми кисточками по углам, а на подушке сидел Мерлин с видом начинающего кота-убийцы.

– Милый котик, так себя хорошо вел! – защебетала Эльвира.

Имс с трудом подавил желание заржать во все горло: уж на кого-кого, а на «милого котика» Мерлин никак не походил. Кот как две капли воды был похож на зверюгу, которую таскал с собой Пол, – казалось, Мерлин сейчас повернется, и Имс увидит у него на шее блестящую ленту ошейника.

Мерлин оскалил пасть и зашипел.

– Кажется, он соскучился! – чирикнула Эльвира.