Летать не поздно никогда

– Что с вами, Аарон? Вам нельзя так волноваться! Компьютер, успокоительное, быстро! – доктор подбежал к Ару. Того всего трясло, и успокоительное, подействовавшее через несколько секунд, пришлось очень кстати.

Очнувшись в следующий раз, Аарон постарался взять себя в руки и попросил принести личные вещи. К сожалению, воспользоваться визором, который робот-медсестра нашла в запаянном пакете с его именем, Ар не смог. Он был очень слаб.

Прошло несколько недель тренировок, которые позволили ему сносно шевелиться, не вставая с постели. Первое, что он сделал, это связался с сыном. С мальчиком было все в порядке. Ему сказали, что папа попал в аварию по дороге в то место, куда он ехал. Он ужасно волновался за отца и время от времени получал скудные новости от Аскаи о том, что Ар все еще в коме. Ар едва сдерживал слезы, надеясь, что интерпретатор правильно отражает его эмоции и все это не выглядит на экране визора Ная ужасно фальшиво. Но мальчик был счастлив – это самое главное. Ар заверил его, что поиск лекарства не прекращался все это время и скоро он вернется с ним.

После разговора Ар успокоился. Связанные с сыном переживания больше не мучили его, и пришло время заняться делом. Он было собрался связаться с изобретателями нанороботов, но тут решил для начала проверить счет, и не зря. Только его присутствие на больничной койке спасло его новое тело от сердечного удара, потому что на счету ничего не было.

Довольно сложно понять, что такое глубокая депрессия, пока не переживешь ее сам. Аарон слышал немало о том, как люди в этом состоянии кончают жизнь самоубийством, и каждый раз легкомысленно осуждал их. Но вот теперь это сильнейшее чувство полностью им овладело. Если бы сейчас кто-то спросил его, что он ощущает, ему хватило бы трех слов: «Не хочу жить».

Тысячи раз в день он корил себя за глупое и непродуманное решение, которое с самого начала не обещало ничего хорошего, как казалось ему теперь. Тоска овладела им. Все, что делал Аарон, – это безразлично смотрел на стену или в потолок.

Это ощущение апатии ко всему усугублялось какой-то болезнью, которая началась, наверное, еще когда он был в коме. Он чувствовал слабость, головокружение и приступы боли в разных частях тела, которые прекращались так же внезапно, как и начинались.

Робот-физиотерапевт, который посещал его каждый день, заново учил его ходить. Аарон нехотя подчинялся, больше всего потому, что не было ни сил, ни желания сопротивляться. В своих бесцельных прогулках, наматывая прописанные метры по коридорам больницы, он каждый раз проходил мимо больничного балкона. Останавливался на несколько секунд, продолжая, как всегда, смотреть в пол, и двигался дальше, шаркая тапочками по паркетной доске. Около балкона располагалась зона отдыха, и там почти всегда сидели в креслах другие пациенты. Если кто-то вел беседу, то при появлении старика все замолкали и смотрели на его неизменную остановку рядом с цветочным горшком. Возможно, люди ожидали от него чего-то, но старик после небольшой паузы продолжал шаркать дальше.

Со временем Аарон осознал, что слабость и боли не были болезнью в медицинском смысле. По крайней мере эти болезни уже никто не брался бы лечить, поскольку все они сопровождали старость. От этой болезни, однако, успешно избавился Гарольд Рокуел, который, несмотря на свои богатства, не побрезговал обмануть несчастного отца больного ребенка. Примерно в такие размышления был погружен Аарон во время своих бесконечных прогулок. Гнев сменялся обидой и ощущением полной беспомощности.

Со временем, однако, и гнев, и обида стали притупляться. За первые три месяца его новой жизни Аарон смог более-менее справиться с первым шоком от того положения, в котором он оказался. Силы, пусть далеко не те, что были в его предыдущем теле, все же возвращались к нему. Он стал ходить быстрее и даже заработал комплимент от доктора Китона за хороший аппетит. Он стал снова часто звонить Наю, который, к счастью, чувствовал себя вполне хорошо, за исключением, конечно, того, что скучал по отцу. Получив больничный отпуск, он имел возможность сохранить за собой место, но денег с работы ему уже не начисляли. Аарон только получал небольшое пособие от государства. Он удаленно продал кое-какое свое имущество, чтобы иметь возможность оплачивать услуги Аскаи и содержать сына.

В то время был как раз январь – лучший зимний месяц, как он считал в своей прошлой жизни. Очередной раз, остановившись около цветочного горшка напротив балкона, Аарон вдруг заметил, как на ветке неизвестного ему растения расцвел бутон. Он долго-долго смотрел на бутон. Так долго, что замершая, как обычно, беседа других пациентов, сидевших неподалеку в кружке, уже успела восстановиться. Тут Аарон резко повернулся на девяносто градусов, чем вызвал целый переполох среди сидевших, и решительно направился к двери балкона.