Летчики

И, ощутив всем своим существом тот горячий азарт, который всегда овладевает летчиком-истребителем перед атакой, Мочалов отдал ручку управления вперед, прибавил сектор газа. Взлохмаченное море облаков стремительно помчалось навстречу. Стрелок-радист на бомбардировщике, видимо, заметил пикирующий истребитель, потому что молочно-белое туловище самолета «синих» тоже изменило в воздухе свое положение. Судя по всему, бомбардировщик решил уходить в облака. Но было поздно. В колеблющейся сетке прицела Мочалов хорошо видел правый мотор бомбардировщика. «Противник» был теперь, что называется, в «крестике». Мочалов уверенно включил фотокинопулемет.

Если бы сейчас перед ним был настоящий вражеский корабль, везущий на мирный советский город смертоносный груз бомб, и Сергей стрелял не условными, а боевыми снарядами, враг бы уже падал на землю, оставляя дымный след в небе.

Резким маневром Мочалов вышел из атаки и взял курс на аэродром. Только теперь, когда задание было выполнено, он подумал о Ефимкове. «Почему же Кузьма не встретил «Филина»? Сергей Степанович не мог знать, что в это время его товарищ с низко опущенной головой подходил к Земцову, гневно шагавшему около стартовой радиостанции. Командир полка поднял голову, и Ефимков без труда понял, сколько ярости бушует в черных глазах подполковника.

— Как же это случилось, а?! — почти прошептал Земцов, приближаясь к нему и сжимая от негодования кулаки.

Плечи капитана устало опустились, темные глаза блуждали, словно ища спасения, и, наконец, остановились на приминающих снег носках унтов в надежде избежать встречного взгляда.

— Не знаю, товарищ подполковник… Я…

Но Земцов не дал договорить, сорвался, взмахнул рукой и загремел суровым басом:

— Не знаете? Да разве это ответ для офицера? Можете быть свободным. Поговорим на разборе.

Круто повернувшись, командир полка пошел прочь от капитана к самолетным стоянкам, в сторону которых рулил приземлившийся истребитель Мочалова.

В кабинете командира полка тесно. Собрались командиры звеньев, летчики, пришли подполковник Оботов, старший техник эскадрильи Скоробогатов. Генерал Зернов стоит у вывешенной на доске схемы полета на перехват воздушного «противника». На носу очки, которые Зернов надевает лишь в тех случаях, когда приходится читать мелкие надписи, в руках указка. Время от времени она движется по линиям, обозначающим маршруты полетов капитана Ефимкова и майора Мочалова, точку встречи с бомбардировщиком «синих». Голос у генерала ровный и громкий, окончания слов он произносит особенно четко:

— Перехват одиночного вражеского бомбардировщика — ответственная задача, товарищи офицеры. Мы летчики-истребители. Родина доверила нам охрану своего неба. Кто способен отлично выполнять эту задачу? Тот, кто владеет своим оружием, своим самолетом. Вот с этих позиций и буду разбирать сегодняшний полет. Разве плохие летчики капитан Ефимков и майор Мочалов? — генерал сделал паузу и посмотрел на сидевших рядом Кузьму и Сергея. — Кто посмеет сказать так про них? — возвысил голос и решительно, как отрубил, ответил: — Никто!

Майор Мочалов смотрел на генерала, глаза Ефимкова были опущены. Ожидая резких слов, Кузьма сидел, не подымая головы, сосредоточенно рассматривая стертый паркет.

— Так почему же, — продолжал генерал, — так плохо показал себя сегодня офицер Ефимков? Два летчика, два коммуниста решали одинаковую задачу. Майор Мочалов блестяще ее выполнил. Пленку фотокинопулемета уже дешифровали. Она показала, что будь на месте «синего» настоящий враг, ему бы несдобровать. За умелые действия майору Мочалову объявляю благодарность.

— Служу Советскому Союзу! — громко ответил Мочалов.

Генерал, не выпуская из рук указки, подошел к окну, взглянул на летное поле и самолетные стоянки, где возились механики и техники, завершая послеполетный осмотр, потом продолжал:

— А вот почему не мог перехватить «противника» капитан Ефимков, летчик не менее опытный, чем его командир эскадрильи, понять не могу, товарищи офицеры.

Зернов сделал на каблуках резкий полуоборот, подошел к схеме, указкой уперся в точку, где линия маршрута делала изгиб.

— В этом месте вы, капитан Ефимков, неожиданно снизились и вышли под нижнюю кромку облаков, а потом снова стали набирать высоту. Это было, ведь так?

— Так, — не поднимая головы, ответил Кузьма.

— На это было затрачено время, позволившее «синему» уйти. Если говорить откровенно, причина, помешавшая летчику осуществить перехват, всем нам ясна: это нарушение фактора времени в полете. Но для чего капитану Ефимкову понадобилось выходить из облачности под поворотным пунктом?

Генерал окинул недоуменным взглядом поднявшегося Ефимкова. Капитан стоял, беспомощно вытянув руки по швам, сузив потемневшие глаза. В классе возникла напряженная тишина. Летчики смотрели на Ефимкова. Выжидающе молчал Зернов. Внезапно тишину нарушил голос Мочалова, в котором ощутимо чувствовалось волнение:

— Товарищ генерал, разрешите сказать.

Зернов недовольно повел бровями.

— Что у вас?