Летчицы. Люди в погонах

В последние дни Марта жаловалась на головные боли, общую слабость. В блоке помогали ей чем могли. Все тщательно скрывали ее болезнь от лагерной службы, понимали: если узнают, то ее сразу же положат в санизолятор, а оттуда дорога одна – в газовые печи крематория. Она мужественно переносила болезнь, пока, обессиленная, не выронила из рук лопату и не упала в канаву, где и пристрелил ее конвоир. Работающие поблизости женщины молчаливой стеной окружили конвоира. Он что-то кричал по-немецки, размахивал пистолетом, но женщины не расходились. Тогда он растолкал их, побежал вдоль канавы…

Усталые, продрогшие, возвращались женщины в лагерь после работы. Хотелось упасть на дощатые нары, забыться, уснуть. Но их ждало еще одно испытание.

Коменданту лагеря майору Вельде доложили о стычке заключенных с конвоиром на болотах, и он приказал пятый блок вывести на площадку, которая находилась в самой заболоченной части лагеря.

Когда пятый блок привели на площадку, на помосте, сооруженном посредине, стояли те же конвоиры. К ним поднялась Эльза. Прозвучала команда, и колонна заключенных двинулась вокруг помоста.

Они должны были ходить по топкому болоту столько времени, сколько определят конвоиры. Хождение по кругу, или «промывание мозгов», как называла эту унизительную процедуру Эльза, проводилось часто.

За опоздание кого-либо в строй или на работу, за выраженное по какому-либо поводу недовольство, за плохой порядок в блоке – в общем, по любому поводу заключенных выводили на площадку, часами заставляли ходить по кругу.

Растянувшись цепочкой, женщины образовали вокруг помоста живое кольцо. Вначале Ольга считала пройденные круги, но когда счет перевалил за сотню, сбилась, бросила. Сил становилось все меньше и меньше, она задыхалась.

«Неужели я упаду в болото и меня пристрелят? – От этих мыслей ее бросило в жар. – Ну нет! Мы еще поборемся… Мы еще поборемся…» – Ольга расправила плечи и, собрав последние силы, пошла по кругу прямая, гордая…

В наступивших сумерках раздался слабый просящий голос:

– Помогите, помогите…

Ольга увидела впереди женщину, которая стояла на коленях и, упираясь руками в землю, пыталась встать.

– Помогите…

Ольга и Аня подошли к женщине, взяли под руки, подняли с земли. Ноги ее безжизненно волочились по траве, они с большим трудом тащили ее вперед. Девушки и сами держались из последних сил.

– Еще круг – и я свалюсь… – задыхаясь, проговорила Аня.

– Крепись… Пристрелят…

– Уж лучше конец, чем вот так…

– Надо жить, Аня… Надо жить…

Лицо Ольги покрылось потом, спина взмокла и ныла от усталости. Повернувшись к Ане, она увидела на ее глазах слезы.

– Не могу я больше, Оля, не могу… Все, конец… – шептала она.

К ним подошла Лиза. Отстранив Аню, она подхватила женщину и вместе с Ольгой потащила ее дальше по кругу.

С Лизой они познакомились в день поступления в лагерь. До плена Лиза служила в стрелковом полку, работала сан-инструктором роты. В одном бою, когда полк вынужден был отступить, Лиза вместе с ранеными бойцами, которых перевязывала, укрывшись в лощине, попала в лапы фашистов. Раненых немцы расстреляли из автоматов, а ее забрали с собой. Так попала она в этот женский лагерь.

Ольга и Лиза еле брели по кругу, ноги дрожали и ныли. Наконец не выдержали, остановились.

Ольга хватала широко раскрытым ртом холодный воздух, сердце в груди стучало часто, в глазах плыли темные круги.

– Конвоиры сходят с помоста… – услышала она слова Лизы.

Ольга устало повела головой в сторону помоста – на нем никого уже не было.

– Шнель лагерь! – протяжно скомандовал конвоир. – Шнель лагерь!

Очередное «промывание мозгов» закончилось. Этой унизительной процедурой начальство пыталось добиться повиновения заключенных.

Женщины двинулись к блокам. Здесь их построили на вечернюю проверку.

Перед строем изможденных женщин медленно и важно шагала старшая блока, Эльза. Она тыкала резиновой палкой в грудь заключенной, рассматривала пришитый на груди номер, называла его вслух, а другая немка ставила в списке против названного номера крестик. Фамилий, имен в лагере не признавали, каждая женщина имела свой номер, под этим номером она значилась в списках. Над заключенными в лагере издевались как хотели, по любому поводу пускали в ход резиновую палку.

– Как стоишь, свинья? Руки вниз! – то и дело слышался злобный голос Эльзы, и тут же раздавалась пощечина. – Я вас приучу к порядку!

Снова пошел мелкий осенний дождь. Его тонкие косые нити-паутинки отчетливо виднелись на фоне горевшей лампочки, укрепленной на столбе.

Наконец проверка закончилась, женщин повели в столовую. За длинными узкими столами никого уже не было: пятый блок пришел на ужин последним. Каждая получила порцию супа из гнилой брюквы и кусочек черного хлеба. Ели молча, сосредоточенно. После ужина пришли в блок.

Аню бил озноб. Хотелось согреться, но в блоке было холодно и сыро. Забравшись на нары и укрывшись с головой рваным одеялом, она прижалась к Ольге.

«Неужели все кончилось и я могу уснуть?»

Но с улицы донеслись громкие голоса, смех. Дверь открылась и в помещение ввалилось несколько подвыпивших девиц.