Читаем Летели качели полностью

Летели качели

Константин Стешик

Гриша. Держи меня, Лизон, потому что я за себя не отвечаю. Я ему рожу его презрительную расковыряю сейчас!

Миша смотрит на Гришу, шмыгая носом.

Лиза. Сядь!

Гриша (садясь). Урод жирный.

Лиза. Успокойся уже. Как дети, честное слово.

Гриша. Ну а чего он, а?

По щекам Миши текут слезы.

Лиза. Близкий друг покойника относит его на кладбище. Типа кладбище.

Гриша. А? А, да. Короче. Это такая площадка в горах. У них же там земли нет, камень один. Поэтому не во что закапывать.

Лиза. А как тогда?

Гриша. Там есть такой специальный чувак – рогьяпа. Ну, «могильщик» по-нашему. Но он не могильщик, конечно, потому что никаких могил там нет.

Лиза. А что есть?

Гриша. А есть рогьяпа, а у рогьяпы – нож. Он этим ножом режет покойника по всему телу.

Лиза. Зачем? Расчленяет его, что ли?

Миша начинает подвывать.

Гриша. А вот тут начинается самое интересное.

Лиза. Так расчленяет?

Гриша. Нет. Просто надрезает мясо. Готовит для стервятников.

Лиза. Ого. Офигеть!

Гриша. Да. Они там тусуются все время, ждут, нервничают. А когда рогьяпа надрежет мясо и отойдет в сторонку, они набрасываются на мертвеца и до самых костей его обгладывают.

Лиза. Круто как!

Гриша. Но и это еще не все.

Миша рыдает, по щекам его катятся слезы.

Лиза. Не все? Что еще-то?

Гриша. Кости-то остаются.

Лиза. И что с костями? Жгут?

Гриша. Ага, попробуй там сожги кости. Нет! Рогьяпа их дробит в муку, прикинь?

Лиза. Здорово как!

Гриша. Ага. Апотом смешивает с натуральной мукой…

Лиза (перебивает). И что, пироги печет?

Гриша. Не. Просто стервятникам отдает, а они съедают. Ничего, короче, не остается.

Лиза. А, ну так это не кладбище.

Гриша. Все равно там жутко.

Лиза. Ну, не знаю. Мертвецов-то там уже нет.

Гриша. Зато голодные духи всякие шляются.

Миша, шмыгнув носом, утирается рукавами рубашки.

Лиза. Я в духов не верю.

Гриша. А я верю.

Короткая пауза, во время которой Миша громко вздыхает.

И вот он идет на кладбище. Обязательно ночью.

Лиза. Кто «он»?

Гриша. Ну йогин же.

Лиза. А.

Гриша. Да. И у него с собой такая дудка – «ганлин» называется, из бедренной кости.

Лиза. Что, прямо из человеческой?

Гриша. Конечно.

Лиза. Офигеть! Хочу такую!

Г р и ш а. И вот он в эту дудку дудит и еще в такой особый барабан из двух человеческих черепов стучит – вызывает духов как бы. Миха, ты в духов веришь?

Миша (в нос). Нет.

Гриша. И Лизон не верит. А я – верю.

Лиза. Ну ладно. И что эти духи?

Гриша. Они слетаются, а он им себя предлагает – кушайте, мол. Понимаешь, да?

Лиза. Еще нет.

Гриша. Ну как труп стервятникам! Он – символический мертвец, понимаешь, да?

Лиза. А надрезы он себе делает?

Гриша. Ну… нет. Разве что мысленно.

Лиза. С надрезами круче было бы. Но и так прикольно.

Пауза, во время которой Миша вынимает из кармана платок и шумно в него сморкается.

И это все?

Гриша. Ну как бы да.

Лиза. А смысл?

Гриша. Отказ от прошлой жизни, наверное. Ну, как бы такое символическое отсечение всего телесного, земного… Страхов там. Пристрастий.

Лиза. Типа дурных привычек, что ли?

Гриша. Вроде того.

Лиза. Вот бы мне так.

Гриша. Зачем?

Лиза. Чтобы курить бросить. А то денег слишком много на сигареты вылетает.

Входит Армен Борисович – седовласый худой мужчина лет пятидесяти. В руках у него кипа бумаг, которые он, остановившись сразу за дверью, сосредоточенно перебирает.

Здравствуйте, Армен Борисович!

Армен Борисович. Да, да…

Лиза. Утро доброе, Армен Борисович?

Армен Борисович. Доброе, Лизон, доброе…

Гриша (встает из-за стола). Армен Борисович, я по поводу вчерашнего…

Армен Борисович. А что там?

Гриша. Ну, они напутали, и одного унитаза не хватило, дали вместо него лишний бачок.

Армен Борисович подходит к столу Лизы, вынимает несколько бумаг из кипы, кладет на стол.

Армен Борисович (внимательно смотрит на Гришу). Ну и что ты мне предлагаешь? За унитазом ехать? На «лексусе»?

Гриша. Нет, я просто…

Армен Борисович. Или ты ждешь моего разрешения съездить и поменять лишний бачок на унитаз?

Гриша. Армен Борисович… Я…