Летящие к северу

Чутко прислушивалась гага к лесным шорохам, которые могли предупредить о приближении врага. Внимательно следила за каждой тенью, мелькавшей среди ветвей, – ведь она тоже могла принадлежать врагу. И жадно ловила тишину и покой, которые были её единственными друзьями. Наконец солнце поднялось совсем высоко, и мама решила: «Пора». Осторожно оглядываясь, она сошла с гнезда. И сразу сквозь еловую лапу, накрывавшую сверху гнездо, брызнуло в глаза гагачат солнце и на мгновение ослепило их. Пахнýло чистой свежестью июньского северного дня и запахом леса.

Гагачата смешно вытянули шеи, стараясь разглядеть, куда делась мама. Но она была совсем рядом. Мама стояла недалеко от гнезда и тихим клёкотом приглашала гагачат следовать за собой: «Идите, идите же за мной. Не теряйте зря времени! Идите за мной и не бойтесь». Первым вылез Чап, за ним – Ябеда и Большой Ляп. Спрыгнув с гнезда, они сразу исчезли в густых кустиках черники и, потеряв из виду маму, испугались. Мгновенно притихнув, они затаились в траве.

– Я здесь, здесь, идите за мной, – совсем рядом раздался голос мамы.

Гагачата привстали, чтобы разглядеть маму, а Большой Ляп даже приготовился о чем-то спросить, но в это самое время – бум! – что-то прихлопнуло его сверху. Бум! – раздалось ещё раз. Гагачата снова замерли. И вдруг совсем рядом раздался голос Тяпа:

– Чип, а Чипик, ты видел, как я красиво прыгнул?

– Да это же Тяп! – первым догадался Чап.

– И Чипик! – обрадовался Большой Ляп.

– Они прыгнули из гнезда прямо тебе на шею, Ляп? Не правда ли, тебе очень смешно? – вставил Ябеда.

– Тише, дети! – Из кустов показалась голова мамы. – Не произносите ни одного слова. Ступайте за мной! Вперёд! Скорее!

Смешно толкаясь, путаясь в стеблях травы и падая, гагачата-пуховички торопливо побежали за матерью. С трудом пробираясь через кусты, они растянулись неровной цепочкой. Ах как было трудно идти и как страшно было отстать! Падали гагачата, цепляясь широкими лапками за корешки, падали, запутавшись в веточках черничника, кувырком летели с камня, больно ударяясь о землю. А впереди мелькал хвост мамы-гаги, и тихий голос настойчиво звал и подгонял их:

– За мной, дети! Только не отставайте! Вперёд!

Сначала последним бежал Тяп. Но вот он обогнал Чипа, который в несчётный раз запутался в стеблях и, пытаясь вырваться, застрял окончательно. Обессиленный, он крикнул вдогонку:

– Мама! Мама! Я уже не могу идти! И мне очень холодно.

Мама остановилась, и, когда гагачата догнали её, она ласково позвала:

– Чипик, маленький мой, пройди совсем-совсем немножко, я тебя жду. И согрею.

Последним усилием Чипик рванулся вперёд и буквально подкатился под ноги матери. Гага накрыла своим горячим телом пять дрожащих комочков, тесно прижавшихся к ней. Она слушала удары пяти маленьких сердец, для которых она была единственной в мире защитой.

Когда гагачата отдохнули, выводок снова пустился в путь – и снова побежали, покатились за мамой-гагой пушистые клубочки.

Много раз ещё останавливалась гага, грея своих малышей и давая им отдохнуть. Много раз подбадривала их нежным словом, пока наконец выводок не достиг границы елового леса. Была пройдена самая длинная и трудная, но самая безопасная часть пути. Теперь гага была уверена, что после отдыха у всех её гагачат хватит сил дойти до воды. Только надо им хорошенько отдохнуть. А дальше, если на них не нападут враги, они дойдут до воды, обязательно дойдут.

Притихшие гагачата сидели, сбившись в один клубок. Не было сил не только двигаться – не было сил говорить. Долго отогревала мама своих малышей. Чип даже задремал, и ему что-то приснилось. А может быть, просто показалось. Проснулся Чип от толчка в бок и сейчас же услышал голос Тяпа:

– Чипик, я давно заметил, что ты не спишь, а только притворяешься. Правда?

– Конечно, я притворялся, Тяп. Только знаешь, ты мне, пожалуйста, не мешай, я хочу попритворяться дальше.

– Эх, Чипик, – сокрушенно вздохнул Тяп, – есть важное дело. А если подумать, то можно сказать, что даже очень важное дело.

– А нельзя не делать этого очень важного дела?

– Вот в том-то и беда, что можно, – признался Тяп.

– Тогда давай его не делать.

– Ну что ж, давай, – согласился Тяп и замолчал.

Но Чип уже проснулся, и ему вдруг захотелось узнать, что же это за такое важное дело. Он подождал немного, надеясь, что Тяп снова заговорит о деле, но Тяп молчал. Тогда Чип тихонько позвал:

– Тяп, а Тяп!

– Что?

– А может быть, дело нужно всё-таки сделать?

– Не-ет, Чипик. Лучше уж ты попритворяйся немножечко.

– А я думаю, что его обязательно надо сделать, – зашептал Чип.

– Ты думаешь? – с сомнением спросил Тяп.

– Конечно! Дело-то важное.

– Ну ладно, – сдался Тяп. – Только, чур, начинай ты.

– Я?!

– Ну конечно же, ты! – убежденно сказал Тяп. – Ну, начинай.

Чип смущенно помолчал, а потом осторожно спросил:

– Тяп, а что я должен делать?

– Известно что – есть. Неужели ты совсем не хочешь есть?

Чип почувствовал, что он и вправду хочет есть.

– Очень хочу, Тяп. Но что я должен есть?