Летящие к северу

– Хорошо, мы будем есть литторин. Но чтобы до них добраться, нам надо вылезти из воды…

– И опять может прилететь ворона, – вставил Тяп.

– А вот и нет, – сказала мама-гага, – у самого уреза воды, где вы плаваете, достаточно опустить голову в воду, чтобы получить сколько угодно пищи. А потом, когда вода начнёт прибывать, мы будем двигаться с ней по всей литорали до самого берега. Надо только всё время держаться у края воды и очень внимательно смотреть по сторонам. А теперь ешьте – вы голодны и давно просили есть.

Первым опустил голову в воду Чип. В воде было всё видно замечательно. Он сразу увидел камень, поросший фукусом. Сначала он попытался оторвать небольшую, совсем небольшую, прикрепившуюся к нему мидию, но, дёрнув несколько раз, убедился, что держится она крепко-прекрепко. Тогда маленький клюв Чипа стал быстро-быстро соскабливать с фукуса тонкий слой слизи, содержащий крохотные раковинки литторин. Вместе со слизью в клюв попадались и мелкие кусочки водорослей, которые гагачонок тоже проглатывал. Когда Чип поднимал голову из воды, чтобы глотнуть воздуха, он видел, что Тяп, Ябеда и Чап не отстают от него и уплетают литторин за обе щеки. Только мама плавала вокруг гагачат, зорко поглядывая по сторонам. Изредка она опускала голову в воду, сильным движением отрывала мидию и проглатывала её. А затем снова долго и внимательно смотрела вокруг.

Первым оторвался от еды Чап и громко заявил:

– Ох и наелся же я!

– Это что, – похвастался Тяп, – а я вот, например, даже больше чем наелся. У меня, например, даже живот болит.

– Это хорошо, что у тебя болит живот, – подхватил Ябеда.

– Почему же хорошо? – насторожился Тяп.

– Потому что у меня живот не болит, – ответил Ябеда, – и у Чапа и Чипика тоже.

– Ну и что? – подозрительно допытывался Тяп.

– И поэтому нам сейчас очень плохо. Правда, Чап, тебе плохо?

– Не очень, – сознался Чап.

– А тебе, Чипик, плохо?

– Нет, Ябеда, мне хорошо.

– Вот видишь, Тяп, – обратился Ябеда к Тяпу, – они то же говорят.

– Что-то они не то говорят, – недовольно буркнул Тяп и отплыл в сторону.

– Но зато у тебя болит живот, – пискнул ему вдогонку Ябеда.

– Зря ты, Ябеда, всё время пристаешь к нему, – сказал Чап.

– Конечно, зря, – поддержал Чип. – Тяп хороший.

– Но у него скверные привычки, – возразил Ябеда.

– Какие? – в один голос спросили Чап и Чип.

– Он много ест, – ответил Ябеда и добавил: – Но я его люблю.

Чип и Чап посмотрели друг на друга и рассмеялись. А Чап сказал:

– Смешной ты, Ябеда!

– Очень смешной, – подтвердил Чип, – и большой задира.

Первые дни гагачата быстро намокали в воде и мерзли. Поэтому мама часто выводила их из воды и обогревала. Для этого она облюбовала скалистый мысок, кончающийся небольшим «бараньим лбом» (так называют гладкую, отшлифованную ледником и водой скалу). Сбоку было легко забираться на камни и, притаившись, сидеть среди камней. В случае опасности можно было соскользнуть с камня прямо в море.

Гагачата быстро освоились в заливе и целыми днями кормились на литорали, то приближаясь к берегу с приливной водой, то удаляясь с отливом. Они быстро усвоили, что дважды в сутки вода уходит и дважды возвращается обратно, и вели между собой нескончаемые споры о том, куда же девается вода во время отлива.

– Я думаю, – делился своими соображениями Тяп, – что вода просто уменьшается в размерах.

– Очень интересно, как это она просто взяла и уменьшилась? – сомневался Чип.

– Ну, не очень, конечно, просто. Наверное, она сжимается.

– А когда вода сжимается, на что она похожа? – допытывался Ябеда.

– Известно, на что – на воду. Такая же, только сжатая, – не сдавался Тяп.

– Не похоже что-то, – говорил Чап. – Мне кажется, что она сначала отливается куда-то, а потом приливается.

– Интересно, во что может отлиться столько воды? Такой и посуды не может быть, – возражал Ябеда. – Вот я, например, представить такую посуду не могу. Чипик, а ты можешь?

Чип молчал, силясь представить себе огромную-преогромную бутылку, а потом сокрушенно признавался:

– Нет, Ябеда, я тоже не могу. У меня что-то не получается.

– А ты, Чап, можешь? – приставал Ябеда.

– Пожалуй, тоже не могу. Но куда же она всё-таки девается?

Даже мама, которая, по мнению гагачат, была самой умной на свете, не могла им точно объяснить, куда девается вода. Она только сказала, что вода действительно куда-то уходит от берега и тогда здесь наступает отлив, но там, куда она приходит, её становится больше, и там наступает прилив. А затем вода возвращается обратно, и тогда здесь наступает прилив, но зато где-то там наступает отлив. «Вот когда вы подрастёте, вы сможете узнать об этом поподробней». На этом спор о приливах и отливах закончился. Но сколько было таких споров! Почему идет дождь, почему солнце ходит по кругу, отчего ветер, зачем уткам клюв, почему трава и деревья зелёные – и так без конца о вещах, с которыми встречались или о которых слышали любопытные гагачата. Всё им было интересно.