Летящий ястреб, рыжая лиса (СИ)

Брайан, до этого отрешенно попивающий кофе, встрепенулся, уловив в потоке немецкой речи имя врага.

— И с Вудвиллом ваш супруг тоже не нашел общего языка? — предположила Кэтрин.

— Увы, нет, фройляйн Мэри, — вдова поджала бескровные губы.

— Почему?

Фрау Зильберштейн гордо выпрямила спину.

— Потому что мой муж был честным человеком, — с достоинством заявила она. — Он спроектировал для этого мерзавца отличную дорогу — прямую, ровную, надежную, как саксонские часы. А этот гадкий Вудвилл…

— …не хотел, чтобы дорога была прямой, — закончила за нее Кэтрин.

— В том-то и дело. Безмозглое правительство этой отсталой страны платит за каждую милю, поэтому, чем кривее дорога, тем больше денег с него можно содрать. В последнем письме мой дорогой Ульрих писал, что этот жулик Вудвилл требует изменить отчет. Написать, что рельсы нельзя пускать по прямой, а нужно прокладывать их через горы, ущелья и еще бог весть какую глухомань.

Кэтрин вцепилась в подлокотники кресла и подалась вперед.

— И что же ваш супруг? — со жгучим любопытством спросила она.

— Ульрих ни в какую не соглашался. Он писал, что в тех горах много… сланца и этого… как его… метана. Я ничего не смыслю в геологии, но как я поняла, строить тоннели в таких местах очень опасно. От малейшей искры все может взлететь на воздух, и тогда погибло бы много людей. Ульрих не хотел брать на душу такой грех. Вудвилл даже предлагал ему огромные деньги, но принципы для моего бедного супруга всегда были превыше всего.

Кэтрин впилась ногтями в пушистый бархат. Если эта информация просочится наружу, то Вудвиллу крышка!

— Скажите, а у вас сохранилось это письмо? — с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросила она.

Фрау Зильберштейн недоуменно вскинула брови.

— Простите, фройляйн Мэри, я совсем запамятовала справиться о цели вашего визита.

Этот вопрос застал Кэтрин врасплох. Приходя сюда, она надеялась, что разговаривать будет Брайан. Кто ж знал, что главный геодезист мертв, а его жена не говорит по-английски? В поисках поддержки она взглянула на Брайана. Их глаза встретились, и Кэтрин решилась…

— Фрау Зильберштейн, дело в том, что мой…э-э… друг — индеец…

— Что вы такое говорите! Настоящий индеец? — всполошилась вдова, вытаращив на Брайана ярко-голубые глаза. — Надо же! А я думала, что индейцы носят перья на голове и раскрашивают лицо.

Брайан недоуменно хлопал ресницами, явно не понимая, о чем речь, и с чего это вдруг его персона привлекла такое внимание.

— Ну… он не совсем индеец, только наполовину, — уточнила Кэтрин и начала свой рассказ: — Дело в том, что племя его матери живет на Вороньем Хребте…

Пока она выкладывала свою историю, фрау Зильберштейн лишь охала и сокрушенно качала головой.

— …из этих бумаг мы и поняли, что Вудвилл хочет выбить побольше дотаций из федеральной казны, — закончила Кэтрин.

— Теперь мне все ясно! — воскликнула вдова, прижимая платочек к глазам. — Мой бедный Ульрих! Знаете, мне сказали, что он погиб, свалившись пьяным с обрыва. Что за вздор! Мой дорогой муж никогда не пил ничего крепче пилснера и, я уверена, знал ту местность как свои пять пальцев. Он просто не мог так нелепо умереть! Этот мерзавец Вудвилл велел убить моего несчастного супруга, чтобы он никому не рассказал про отчет. Теперь я точно в этом уверена!

— Вы думаете, Вудвилл на такое способен?

— Конечно! Разве вы не читали Карла Маркса? Нет такого преступления, на которое капиталист не пойдет ради наживы.

Маркса Кэтрин не читала, но, вспомнив резню под Каспером, которую Вудвилл устроил, чтобы по дешевке скупить землю, кивнула.

— Знаете, я этому не удивляюсь, — сказала она. — Нам пришлось с ним столкнуться, и он выглядел как человек, готовый на все.

В памяти всплыли неприятные воспоминания о «знакомстве» с магнатом, и Кэтрин передернула плечами.

— Хорошо. Я отдам вам письмо моего мужа, — заявила вдова. — Буду безмерно счастлива, если оно поможет наказать этого негодяя.

— Большое спасибо, фрау Зильберштейн.

Вдова поднялась и отправилась за письмом.

— С ума сойти, Кэт, ты говоришь по-немецки! — восхитился Брайан, когда они остались одни.

— Просто, до пяти лет, пока отец был на войне, мать говорила со мной только на нем. Ей так было проще. А потом, когда она нас бросила, и папа остался со мной один, поначалу я даже не понимала английский.

— И как же ты с ним общалась?

— Он тоже неплохо знал немецкий. А когда я подросла, настоял, чтобы я продолжала его учить, дескать, в жизни пригодится. Занимался со мной грамматикой, покупал книги. И видишь — действительно пригодилось.

— Это уж точно. — Брайан протянул руку и погладил ее ладонь. — Не знаю, как бы я изъяснялся с этой почтенной леди. Наверное, пришлось бы, как индейцы из разных племен, общаться на языке жестов.

В следующий момент на пороге вновь показалась фрау Зильберштейн.

— Вот, возьмите. — Она протянула исписанную бумагу.

Кэтрин взяла письмо и вопросительно посмотрела на вдову.

— Читайте, — кивнула та.

Пробежав глазами витиеватые немецкие строки, Кэтрин удостоверилась, что Вудвилл действительно требовал от Зильберштейна сфабриковать фальшивый отчет, но тот решительно отказался.