Летняя книга

«О герр Вопель, – проговорила Лотта Фриш, склонившись над тарелкой с картофельным салатом, – вы такой добрый пожилой господин!» – Ему удалось взять себя в руки, и он с любопытством разглядывал девушку, которую никогда раньше не видел и имени которой не знал. Но теперь он нес за нее ответственность, потому что в тот вечер на вокзале повел себя глупо. Она стала наведываться в его мысли, она не оставляла его в покое. А потом позвонила с вопросом эта старая ведьма Вартманн, которая всем желает добра. И ему пришлось отправиться на Винкельманнштрассе, чтобы с неизбежным разочарованием убедиться, что это не его Лотта. Но все оказалось не так просто.

Она вышла в маленький темный палисадник и посмотрела на герра Вопеля. С надеждой. В освещенном дверном проеме он разглядел молодых женщин, восемь или десять, они сидели за столом. И наблюдали за их встречей. С интересом. Неприятно задетый, он откашлялся: «В общем, милое дитя, я дядя Вопель. В общем… Я подумал, что вы моя племянница Лотта. Но вы, похоже, другая Лотта. Сожалею».

Ужас как стыдно! Она, разумеется, расплакалась. А какие-то девушки вышли и загалдели: «О, фрейлен Фриш, как тут у вас интересно!»

Кто-то снова затолкал их в дом и закрыл дверь. Для него все это было очень мучительно, и он испытал нечто вроде благодарности, когда она наконец быстро и сбивчиво заговорила: «Это страшное место, страшное. Пусть ваша Лотта никогда сюда не приезжает. Или хотя бы заберите ее отсюда, как только сможете! Я задыхаюсь от их дружеского снисхождения. Вам этого не понять. Мы ночуем здесь за восемьдесят пфеннигов, пока не найдем работу. Мы должны есть все вместе и все должны друг о друге заботиться, чтобы у каждого был чай и масло! Суррогат дружной семьи… Это кошмар… – Она замолчала. – Простите, я сама не понимаю, что говорю».

Но когда она развернулась, чтобы уйти, ему показалось, что от него уходит друг, которого он давно знает. И он пригласил ее на ужин. Она пришла, наверное, потому, что была голодна.

И вот они здесь, и она называет его добрым пожилым господином. Могла бы получиться трогательная история о старом куске льда, который растопила маленькая девочка, а он потом ее удочерил, подумал герр Вопель. Нет, не подходит. Незавидная роль. С некоторым облегчением он вспомнил, что кусок льда беден. Все ограничится этим ужином. Пусть девочка говорит. Она уже умеет. «Расскажите мне о пансионе, – неловко предложил он, – на случай, если туда соберется моя Лотта». – «Конечно, – серьезно ответила девушка, – но не знаю, сможете ли вы это представить. Там все пропитано тревогой или, можно даже сказать, тоской. Там всегда есть люди, а некоторые просто приходят в так называемую ночлежку. Старухи или те, что с детьми. Иногда они остаются надолго. Но в основном там странные молодые девушки, которые ищут работу и живут благодаря кофе, аспирину, надежде и картофельному салату, а когда они идут мыться, они берут с собой всю свою стирку…» Виновато глядя в ее картофельный салат, герр Вопель пробормотал: «Надо было заказать что-нибудь другое». – «Не важно. Я люблю его, и он недорогой… – Она с улыбкой отодвинула тарелку. – Знаете, у меня была большая палка колбасы, и я ее спрятала. Сначала, как только они ее увидели, они сразу стали намекать, что тут все общее. А вчера они забрали у меня колбасу и нарезали на много маленьких кусочков. Мы же одна семья, говорят. А я высокомерная и отделяюсь от других. Глупо, правда?» Герр Вопель согласно кивнул. Она продолжала уныло рассказывать о колбасе. Он все понимал. Но о себе она не сообщала ничего. И только спустя несколько дней на набережной, глядя на темнеющую Эльбу, Лотта упомянула о Хансе.

Ее лицо скрывал сумрак, и это позволяло ей говорить без стеснения. Герр Вопель молчал и поэтому узнал о Хансе все.

Ханс не писал ей, хотя знал ее адрес. И все равно Ханс был великодушен и заслуживал восхищения. Он красивый и молодой. А сидевший рядом и внимающий герр Вопель – старый и щуплый.

Но он умел слушать – и вскоре располагал всеми подробностями жизни Ханса от семи до двадцати лет. На набережной зажигались фонари, вверх-вниз по реке ходили лодки. После выходных люди возвращались в город из Швейцарии. В молодости герр Вопель уезжал еще дальше. Он тогда много путешествовал. Лотта перебила его мысли: «Мы должны были уехать куда-нибудь к Рейну, поселиться там, где тепло и земля плодородная. Может, в окрестностях Мозеля. Так хотел Ханс. А теперь я не знаю…»

Утешать герр Вопель не умел. В последние годы он даже не разговаривал ни с кем толком. Теперь же ему очень хотелось как-то ее поддержать. Но Лотта ничего от него не ждала. Она была далеко и тосковала по иным, неведомым ему местам…