Летняя королева

– Лучше, чем после возвращения из Шампани, но все равно он очень изменился. Одевается как монах и разговаривает тоже как монах. – Она нетерпеливо махнула рукой. – Только и знает что «Бог хочет это» и «Бог хочет то». Ты даже не представляешь, сколько всего хочет Бог! Иногда я не вижу Людовика целыми днями, а если все-таки мы видимся, то говорить с ним невозможно. Вы с Раулем легко разговариваете, смеетесь и целуетесь, хотя Рим отлучил вас от церкви и очернил. Но стоит мне потянуться к Людовику, как он отступает, словно я нечистая. Вот ты сейчас носишь ребенка, но как мне дать наследника Франции, если я сплю одна? Вернувшись из Витри, он ни разу со мной не ложился.

– Тебе следует дать ему приворотного зелья, – предложила сестра. – Брось несколько зернышек мелегетского перца[13] ему в вино.

– Я уже пробовала, но толку никакого.

– Тогда, видимо, нужно переодеться монахиней или монахом… или тамплиером. Тоже пробовала?

Алиенора погрозила сестре пальцем:

– Довольно. Ты заходишь слишком далеко.

– Разве? – Петронилла посмотрела на нее долгим взглядом и поднялась, прижав ладони к пояснице. – А я бы сделала это, если бы потребовалось. Кто знает, вам обоим могло бы понравиться.

Алиенора прикусила губу. Петронилла неисправима, и все же в ее словах была тревожившая королеву правда. Замечание насчет тамплиера произвело на нее впечатление. Людовик давно прислушивался к финансовым рекомендациям некоего рыцаря-тамплиера по имени Тьерри де Галеран, который был советником еще его отца. Этот евнух, ставший таким уже в зрелом возрасте, все еще производил впечатление силы и мужественности. Людовик полностью попал под его влияние, особенно с той поры, как Тьерри занял пост у королевской кровати, охраняя ночью покой короля и разгоняя страхи перед демонами. Однажды Алиенора вошла к мужу рано утром и увидела, что Тьерри, в одной нижней рубахе и штанах, умывается над тазиком Людовика. Королева заподозрила, что он и Людовик делили одну и ту же постель, платонически или как-то по-другому, но подозрение – еще не доказательство, а она не могла заставить себя сделать последний шаг и выяснить это.

Алиенора во все глаза смотрела на вымытую и запеленатую малышку, лежащую у нее на согнутом локте. Девочку окрестят Изабеллой, как было принято в роду Вермандуа. Кожа мягче цветочных лепестков, волосы на маленькой головке блестели, как золотая монета, – совершенная красавица.

Петронилла, родившая быстро и легко, уже сидела в кровати на чистых простынях, потягивала вино с травами для восстановления сил и наслаждалась вниманием, вызванным свершившимся событием.

– Мадам, ваш супруг просит позволения увидеть вас и ребенка, – объявила служанка, дежурившая у двери.

– Отдай мне ее, – велела Петронилла сестре, отставив чашку и властно махнув рукой. Алиенора осторожно переложила маленький сверток на руки Петронилле и не без зависти наблюдала, как сестра принимает вид Мадонны. – Скажите моему господину, что я рада принять его, – обратилась она к горничной.

Рауль вошел в спальню и на цыпочках приблизился к кровати, что выглядело довольно нелепо, поскольку он был большой мужчина. Он нежно поцеловал жену. Его взгляд на секунду задержался на ее разбухших грудях, и она тихо рассмеялась.

– Они пока не для тебя, – сказала Петронилла.

– Раз так, с нетерпением жду того дня, когда запрет будет снят. – Он отвернул одеяльце, чтобы посмотреть на новорожденную. – А-ах, она почти такая же красавица, как ее умная мама.

Алиенора оставила Рауля и Петрониллу, подойдя к окну. Ее охватила тоска и желание плакать, ведь у нее с Людовиком никогда не будет таких нежных, доверительных отношений. Он ужаснулся бы от одной мысли приблизиться к родовой комнате, не говоря уже о том, чтобы взять ее за руку, посидеть рядом сразу после деторождения, особенно если бы родилась девочка, – ведь это замарало бы его чистоту, а пол ребенка он посчитал бы неудачей. Взаимоотношения ее сестры и Рауля, где нашлось место и подтруниванию, и откровенной чувственности, и неподдельной любви, заставляли ее горло сжиматься. Петронилла, несмотря на все сопротивление, которое ей пришлось выдержать, была по-настоящему богата, а ее старшая сестра, находясь сейчас в этой спальне, наблюдая, как они радуются друг другу и своей дочери, чувствовала себя обделенной и нищей.

– Родилась девочка, – сообщила Алиенора мужу. – Назвали Изабеллой.

Людовик хмыкнул:

– Это даже к лучшему, ведь у Рауля есть сын от первого брака. Так хотя бы не будет борьбы за наследство.

– Но она может родить еще и сына. Первый ребенок у нее родился довольно быстро.

– Этот мост можно перейти позже. У нас есть по крайней мере год передышки.