Летние дни в замке Оберн (ЛП)

– Ладно, обещаю быть более осторожной. – Мне показалось, что больше тут не о чем

говорить, поэтому я решила сменить тему. – Насколько я понимаю, именно ты подстрелил

волка! Поздравляю. Ты выиграл приз? Кажется, золотой перстень?

Родерик кивнул и сунул руку за ворот рубашки. На простой серебряной цепочке

вычурное золотое кольцо выглядело ярко и неуместно. Неудивительно, что гвардеец не

носил его на руке; на фоне грубой полотняной одежды и боевого снаряжения перстень

смотрелся бы странно.

– Красивый, правда? – спросил Родерик, не скрывая радости в голосе. – Лорд Мэттью

лично вручил его мне. Кент был вместе с ним. Подобная награда наполняет меня

гордостью, это признание того, что я хорошо выполнил свою работу. Кое-где обещанное

вознаграждение оборачивается пустыми обещаниями.

Я еще мгновение полюбовалась кольцом, а затем с улыбкой перевела взгляд на лицо

Родерика.

– Теперь ты можешь без опаски охотиться на алиор, – сказала я.

Он засунул перстень обратно за ворот рубашки.

– Возможно, мне теперь нечего бояться, но не думаю, что стану на них охотиться, –

возразил он.

– Почему? – удивилась я.

Родерик задумчиво на меня посмотрел. Было непонятно, то ли он считал, что я уже

должна знать ответ, то ли, что слишком глупа, чтобы его понять.

– Я бы поймал сокола, чтобы обучить его для охоты. Я бы поймал дикого скакуна и

укротил его, чтобы ездить верхом. Возможно, я даже попробовал бы вырастить волчонка –

некоторые делают подобное, держат волков как домашних животных, хотя те более дикие,

чем любая собака. Но я не стал бы охотиться на создание, которое выглядит, двигается и

разговаривает, как человек, лишь для того, чтобы продать его в рабство. Я скорее тотчас

убил бы его.

У меня перехватило дыхание, и я никак не могла как следует вдохнуть.

– Но алиоры не... они не люди, все так говорят... и вообще, они крадут людей. Я имею в

виду, детей...

Родерик пожал плечами.

– Алиоры не забрали ни одного моего знакомого.

– Но ведь... Но ты же... Если истории врут...

– Я этого не говорил. Просто сказал, что не знаю подтверждений.

– Но ты же ездил с нами. На охоту, – упрямилась я.

– У нашего отряда не было надежды домой с добычей, – улыбнулся Родерик. – Да и все

равно мне было приказано лишь охранять принца. Меня не просили привозить пленников.

И я бы не стал этого делать.

Я молча смотрела на него, не зная, что еще сказать. Ни разу в жизни не слышала, чтобы

кто-нибудь сравнивал алиор с людьми. Мне даже в голову не приходило, что кто-то ставит

их настолько высоко. Ко мне пришло осознание – смутное, неловкое – того, что сами

алиоры вовсе не хотели видеть еще кого-то из своего народа в неволе. Понятное чувство,

ведь они – один народ. Но в королевской семье все воспринимали рабов-алиор как

должное, как нечто само собой разумеющееся, даже необходимое. У меня и в мыслях не

было подвергать сей порядок сомнению.

Я так долго молчала, что улыбка Родерика потухла, а затем снова вернулась.

– Я гляжу, благородной леди тяжело воспринимать непривычные взгляды, – мягко

заметил он.

– Наполовину благородной, – рассеянно поправила я.

– Тогда, наверное, эти взгляды воспримутся в два раза быстрее.

– Но не кажется ли тебе... – начала я, но Родерик взмахнул рукой.

59

60

– Конец разговора, – заявил он. – Мне следовало вернуться в караулку пять минут

назад. Я рад видеть тебя живой и не столь похожей на смерть. Береги себя зимой.

Родерик снова улыбнулся, отсалютовал мне и удалился.

Через неделю кончилось лето, и вернулся Джексон. Пришла пора уезжать.

Узнав по прибытии о произошедшем со мной, Джексон сильно встревожился (что меня

порадовало) и захотел собственными глазами убедиться, что я совершенно здорова. Он

навис надо мной, откинул мои тяжелые темные волосы, обнажив кожу головы, и изучил

мои синяки.

– Что ж, все выглядит не так уж плохо, – сердито вынес Джексон свой вердикт, хотя

наверняка мог вовсе ничего не говорить. – Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?

А по ночам не просыпаешься с головной болью?

– Нет, все в порядке... никаких последствий... ничего не болит.

– Я собирался позволить тебе ехать рядом со мной на обратном пути, но, возможно,

будет лучше взять карету и кучера...

– Не надо, правда, я с тех пор уже три раза ездила верхом, и отлично управлялась с

лошадью, спасибо.

– Ну хорошо, в любом случае мы поедем не торопясь, – все еще хмурясь, решил

Джексон. – Однако мне надо вернуться в Хальсинг-мэнор через две недели, так что я не

смогу в дороге растрачивать время впустую.

– Я не доставлю тебе никаких хлопот.

Что там не говори, мне было грустно покидать замок Оберн, и приступы тоски иногда

вызывали у меня вспышки головной боли. Элисандра переживала молча, но, казалось,

была удручена так же сильно, как и я. Она стала реже улыбаться, а когда ее взгляд

останавливался на мне, она будто впитывала глазами мой малейший жест, чтобы

сохранить его в памяти на будущее. Сестра говорила очень мало, но почти каждый день на

протяжении моей последней недели в замке приносила мне подарки: всевозможные

безделушки, отделанные драгоценными камнями шпильки для волос, книги, шарфы.