Летние дни в замке Оберн (ЛП)

явно нужно было время собраться, и нельзя же было ей отказать в этом. Я быстро

улыбнулась Кенту: – Если бы ты мог принести еще яблочного сока...

– Вам обеим, – кивнул он. – Сейчас вернусь.

Он ушел, а мы с сестрой сели на изящные стулья с высокими спинками и шепотом

принялись обсуждать танцующих. Элисандра казалась вполне удовлетворенной и

спокойной, но я не могла избавиться от тревоги. Они обсуждали ее помолвку с Брайаном?

Перемене этого обстоятельства она будет рада? Элисандра никогда не казалась особенно

любящей Брайана, но она никому не выказывала особой нежности, за исключением меня.

Что скрывается за этим холодным спокойным фасадом? Мог ли даже Кент сказать, о чем

она думает?

Он вернулся с нашими напитками, и не успела я допить, как Хеннеси Мелидонский

подошел и пригласил меня на танец. Элисандра улыбнулась и ободряюще махнула мне,

так что я поднялась и вернулась к танцам. Весь остаток ночи я протанцевала, хотя и

пыталась не терять сестру из виду. Я смотрела, как она кружится то с одним лордом, то с

другим – жалобы на отдавленную ногу были забыты, – но больше не видела ее с

Брайаном. И вновь меня мучали вопросы, но не у кого было спросить ответов.

Глава 10

После летнего бала дни тянулись однообразно и уныло. Гости вскоре покинули замок, а

оставшиеся казались мне скучным кружком старых знакомых. Я вернулась к прежним

привычкам и возобновила дружбу с ночной стражей. Клуат (со слов Шорро) украл

поцелуй с губ своей юной застенчивой кухарки, и она в ответ не влепила ему пощечину. И

не отказалась встретиться на следующий день. Этот знак ее расположения вскружил

стражнику голову.

Несколько раз за это время мне выпадала возможность отправиться верхом на прогулку

вместе с Родериком. После того нервного, но интересного разговора мы стали чувствовали

104

105

себя друг с другом на удивление по-товарищески. Он рассказывал о местах, в которых

вырос, а я – о бабушке и Милетте. Над моим описанием соперницы он от души посмеялся.

– Вряд ли она такая подлая, как ты изображаешь, – сказал он. – Скорее всего, у нее дома

семеро по лавкам – никакой надежды даже на короткий отдых, что уж говорить о

приданом, способном привлечь сельского паренька. Вот и приходится самой зарабатывать.

Травознание отлично для этого подходит.

– Травознание? – повторила я.

– Знание трав. Так оно зовется в Веледоре.

– Что ж, я все равно ее ненавижу, – упрямо заявила я.

– Ненавидь сколько хочешь, но не будь к ней несправедлива. Она просто старается

найти свой путь в этой жизни, – улыбнулся Родерик.

В глубине души я знала, что он прав, но никогда бы не призналась в этом вслух и

потому вскоре сменила тему. В следующий раз на прогулку вместе с нами отправилась

Элисандра, так что Родерик ехал позади и едва ли произнес хоть слово. Впрочем, его

присутствие успокаивало, и я радовалась нашей непринужденной дружбе.

Другие мои вылазки оказались не столь приятны. Однажды ночью, стоя у открытой

двери в комнату алиор, я услышала, как тихий дружеский напев резко оборвался чередой

безнадежных горьких всхлипов. Я бы прошла через занавешенный дверной проем, вот

только стало ясно, что другие – более способные дать утешение – уже были рядом со

страдалицей, успокаивая и обнадеживая. Конечно, я не знала наверняка, но все же решила,

что плакала юная девушка, привезенная Джексоном. Сознавать это было невыносимо.

На следующий день, когда Крессида пришла помочь мне принять ванну, я спросила ее

об этом.

– Та новая алиора, – постаралась я упомянуть как бы мимоходом. – Что с ней будет?

Она все еще в замке?

Крессида высыпала в ванну ароматические соли и изящными пальцами проверила,

теплая ли вода. Встав на колени у ванны, вся тонкие руки и согнутые ноги, она выглядела

как куст, склонившийся над руслом реки, тонкий, неземной и неподвижный.

– Да, и останется еще на какое-то время, – мягкий, заботливый голос Крессиды не

выражал чувств. – Она слишком молода, чтобы прислуживать в поместье одной.

– Кто-то захотел ее купить?

– О да. Ваш дядя Джексон получил дюжину предложений. Но Эндрю убедил его, что

надо подождать.

– Сколько?

Крессида бросила новую горсть кристалликов в воду и теперь, казалось, внимательно

следила за тем, как они растворяются.

– Дольше, чем думает Джексон, – вздохнула она.

Я почувствовала, как мое сердце протестующе сжалось.

– Но с ней... я имею в виду, потом... со временем... с ней ведь будет все хорошо?

Крессида повернула голову и посмотрела на меня. Глубокая печаль лежала на ее лице.

Во взгляде я ощутила вечность тоски, века отчаяния.

– Ее оторвали от семьи, от привычной жизни и продадут в рабство, – тихим голосом

произнесла алиора. – Представь себя на ее месте и ответь на свой вопрос.

Я вздрогнула, словно от удара, и ощутила, как кровь в моих жилах застыла, а сердце

почти перестало биться. Не то чтобы я не думала об этом раньше. Просто Крессида,

Эндрю и другие не выглядели настолько отчаявшимися в своем заключении.

– Но я... – прошептала я и покачала головой. – Я...

Она кивнула и снова обратила взгляд к ванной:

– Я знаю. И не то чтобы ты сама была свободна.

«Свободнее, чем многие другие», – подумала я и скользнула в горячую воду.