Летние гости

— Не спеши, — положив опять руку на колено Степану, сказал Зотов. — Очень я тебя прошу, Степан Никитич, прими трактор и поработай месяца три. Ну, не понравится, отпущу, честное слово, отпущу. С любым бы расстался, а ты мне нужен, понимаешь, нужен. Даже, так сказать, из политических соображений: вот вернулся в деревню человек, значит, верит.

Нет, не прост был этот Зотов. И больно уж убедительно просил.

— Ну, а через три месяца вдруг я уеду, тогда как с твоей политикой-то?

Зотов крякнул.

— Так я ведь уверен, что не уедешь ты через три месяца.

— Ну, вот это уж несерьезный разговор получается, — обиделся Степан.

— Но, Степан Никитич, не на кого мне опереться. Тараторку преподобного надо гнать в три шеи, собутыльников его тоже. Помоги!

— Ладно, — сказал нехотя Степан. — Только не хвали меня за то, что остался. Стыдно. Просто остался — и все.

Видно, многим наобещал Зотов новые дома, хорошую зарплату и урожай. Степан прислушивался, что говорят о директоре другие. Андрей Макарович Дюпин выжидал, отвечал уклончиво. Макин орал, что много он болтунов слыхал. Водопровод, скважину, клуб новый обещал, а на какие шиши?

Больше всего взъярило Макина обещание, что будет в Лубяне даже не клуб, а Дом культуры. На собрании механизаторов вылез Егор и под одобрительный хохоток вытащил из нагрудного кармана замусоленную бумажку. Видно, уж не раз читал ее в мастерских.

— Вот что туточка тетка Матрена написала, — и каким-то старушечьим голосом пропел:

Посулили Дом культуры,
Не житье, а благодать.
А пока у нас в совхозе
Деткам нечего жевать.

Последние слова потонули в хохоте. И вправду туговато было тем, кто сдал коров, с молоком все время случались какие-то неувязки, ждали бабы с бидончиками у скотного двора по часу, а то и по два. А Матрену какую-то Макин приплел. Не было такой в Лубяне.

Зотов сидел за столом хмурый, мерил авторучкой скатерть. На скулах ходили валы. Побаивался за него Степан: вдруг сорвется. Андрей Макарович и тот не выдержал, вскочил, брякнул стеклянной пробкой о графин и пригрозил Егору:

— Ну-ка, Макин, ты серьезный разговор в смешки не превращай. План перспективный обсуждаем, а ты…

— А я чо, — огрызнулся Макин, — я так. Смотрю, все молчат, дай, думаю, выскажусь.

Ждали, что ответит Зотов. Разнесет Егора в пух и прах. Но Кирилл Федорович вроде даже и не рассердился:

— Значит, посулами считаешь, Егор Данилович? Дай-ка мне твое сочинение, я поберегу.

И отчество где-то узнал. Так-то Егора никто никогда не величал.

Макин передал свою писанину.

— Да я, коли так, вам целую плетюху насочиняю.

И вправду Егору Макину так понравилось выступать, что на другое собрание он принес новую частушку и спел про то, что не верит в затею директора провести водопровод. И вроде бы опять это тетка Матрена сочинила.

Тут даже бывший друг Егора Афоня Манухин не выдержал, вскочил:

— Чо ты, Егор, зубоскалишь? Будто сам против того, чтобы и водопровод был, и Дом культуры? Неуж против?

— А чо против? Я потом с гармонью приду, петь стану.

Зотов опять руку протянул. И спокойно сказал:

— Дай-ка, Егор Данилыч, стихи. Уговор дороже денег. Обещал ты мне бесплатно передавать свое творчество.

Начал строительство директор с новой конторы. Каменное светлое здание заворотил. Пол линолеумом затянули, плевательницы в углах поставили. К ним Зотов курильщиков подводил:

— Вот тот окурок, который ты на пол бросил да сапогом растер, подбери и брось сюда.

К порядку приучал.

Из-за конторы много разговоров было: не с дела, а с кабинетов начинает. Даже начальство из райцентра осуждало Кирилла Федоровича.

— У нас в райисполкоме, пожалуй, похуже будет помещение, — буравя Зотова острыми глазками, говорил управляющий районным банком Леон Васильевич Редькин, свой же, лубянский человек. — Зря я тебе на это кредит дал. Жалобы поступают.

— Эх, ексель-моксель, да, Леон Василич, если бы мы в прокуренной избушке на курьих ножках остались, я бы себя уважать перестал. Дисциплина с чего начинается? С порядка. Вот порядок кое-какой теперь есть. У специалистов сносные условия, у сельсовета. С людьми можно по-человечески поговорить, наглядную агитацию развернуть.

Молод, но крут был Зотов. Не единожды размягченного водкой Макина выставлял из конторы.

— Проспись!

— Да ведь, Кирилло Федорович, коль пьян да умен…

— Проспись, — и Зотов решительно шел на Макина.

Тот, стараясь сохранить степенность, все-таки торопился к лестнице. Бывало, и коленом подталкивал директор иного бузотера. Нет, не компанейским он был человеком в такие минуты.

А обещание насчет коров он сдержал: помог купить всем, кто хотел снова завести их. Женщины после этого Зотовым нарадоваться не могли: понимающий человек! Видано ли дело, в деревне без своей-то коровки.

Скважину действительно пробурили и водопровод общими силами проложили вдоль Лубяны. Теперь особенно дурным да обидным показалось Степану, как при Гене-футболисте возил он воду с реки в цистерне и сливал ее в колодец.