Летние учения

– Как ты понимаешь – ничего хорошего. Конечно, матрону он к жизни не вернул, а сделал из нее высшего лича, очень своеобразного. Ману она тянуть не могла, как обычные личи, пришлось гному построить для этого особую машину. Вот эта машина и вытянула все некротические силы и всю ману из некротиков в подземном некрополе, и гном уже собирался переключиться на кладбище, когда мы сюда на учения приехали. Теперь его отправят в Кандапор, там уж матроны с ним разберутся. Ничего хорошего его точно не ждет…

Тут в дверь постучали, Робертино, не вставая, крикнул:

– Открыто!

В лазарет ввалился перепуганный Карло:

– Робертино!!! Там Джулио плохо, очень плохо! Мы его принести хотели, да разогнуть не можем! Мы бегали, бегали, а он вдруг побелел и упал, и его как скрючило!

Робертино встревожился:

– Он на что-то жалуется? Что у него болит?

– Вроде живот. И Жоан сказал, что еще вчера на болотах Джулио скрутило. Потом вроде отпустило, а вот сейчас опять.

– В углу смотровой носилки свернутые стоят, бери их и бегом туда, попробуйте его на носилки положить. И сюда несите, – Робертино скинул камзол и набросил на себя фартук. – То есть не сюда, а в смотровую, конечно.

Испытание лекаря

Робертино едва успел подготовить всё в смотровой, как Карло и Диего принесли на носилках скрюченного и стонущего Джулио. С большим трудом переложили его на кушетку, и Робертино, велев Карло снять с него башмаки, попытался заставить его разогнуться. Джулио на это только стонал и мотал головой, пока наконец младший паладин не рявкнул:

– Так, хватит! Я должен тебя осмотреть, чтоб понять, отчего тебе больно. Так что будь добр, ложись на спину и выпрямись. Да, будет плохо, но если я не посмотрю, то будет еще хуже.

Джулио, сцепив зубы, все-таки смог повернуться на спину и выпрямиться. Робертино расстегнул на нем тренировочные штаны, задрал рубашку, принялся ощупывать живот:

– Тут болит? А тут?..

Джулио заорал как резаный, и Робертино убрал руку, взял из лотка с инструментами хрустальный шарик на металлической палочке, прикоснулся ко лбу кадета. Шарик покраснел.

– Сильный жар… язык высунь. Хм… А скажи, поноса не было у тебя?

Кадет помотал головой и простонал:

– Ничего не было… просто живот болит. Еще на болотах в первый раз заболело. Тогда меня стошнило, но может из-за переутомления… Я там и правда перенапрягся с маной… Ну, потом отпустило, но я на всякий случай, когда вернулись, попросил Карло в мыльне посмотреть, нет ли царапин каких-то или укусов. Ничего такого.

Карло утвердительно закивал.

– Потом еще тошнило? Живот после того болел еще?

– Больше не тошнило… а живот… ну, еще на болотах, после того как стошнило, тоже болел, но не сильно. Ночью немножко крутило, утром вроде опять отпустило… мы на пробежку вышли, и не успел я и круг по двору пробежать, как такой болью скрутило, думал – прямо там помру. И сейчас вот и болит, и тошнит…

Робертино снова принялся ощупывать его живот. Карло наблюдал за ним и перепугался, увидев на лице младшего паладина крайнюю озабоченность и даже некоторую растерянность. А Робертино, оставив в покое корчащегося от боли Джулио, подошел к большому комоду, из которого сделал стойку для лекарств, порылся там, намешал в стакане болеутоляющее и заставил Джулио выпить, хотя того и тошнило. А потом сказал:

– Вот что… Позовите, пожалуй, наставников… и Бласко с Энрике тоже. И любой ценой распинайте Рикардо. И побыстрее.

Карло и Диего рванули к двери, но остановились на пороге:

– А… он умрет, да?

– Давайте бегом за наставниками, болваны! – рявкнул Робертино, и кадеты ссыпались по лестнице.

Пока они бегали, Робертино достал из комода металлическую коробочку с замочком, а из нее – запечатанный бумажный пакетик. Взял из другой коробочки острое стальное перышко, тоже завернутое в бумагу, смочил кусок ваты в спиртовой настойке календулы и подошел к Джулио:

– Дай-ка мне руку. Надо проверить кое-что.

Джулио вяло протянул руку, Робертино протер его палец и проколол перышком, распечатал пакетик и достал оттуда стеклянную пластинку синего цвета. Капнул на стекло каплю крови. Синее стекло вокруг капли сразу посветлело, а через полминуты посветлела вся пластинка, еще через минуту она стала совершенно бесцветной.

– Это, Джулио, новое изобретение магов-предметников и целителей, – пояснил он. – Помогает определять, есть ли в теле воспаление, яд или зараза, и насколько они сильные. Если бы стекло осталось синим – это значило бы, что никакого воспаления нет. Если бы оно покраснело – это значило бы, что ты чем-то отравился, а если бы пожелтело – то это был бы признак заражения. Но оно посветлело полностью. Ты не подхватил никакой заразы на болотах, как я подумал было сначала… И ничем не отравился. У тебя внутреннее воспаление, и очень серьезное.

Джулио прикрыл глаза и прошептал:

– Так я умру?

– Я не знаю, – честно сказал Робертино. – Но я постараюсь сделать всё, чтобы этого не случилось.

Кадет вздохнул, сморщился от боли, но ничего не сказал. Тут без стука в смотровую зашли Филипепи, Кавалли, Бласко, Энрике и злой сонный Рикардо. За ними маячили Карло и Диего.