Летний ангел

Немножко отоспаться.

В субботу утром они позволили себе поспать чуть подольше, и часы показывают девять, когда Малин спускается на улицу, чтобы встретиться с Заком.

Вторая суббота следствия. Ровно неделя прошла с тех пор, как обнаружили тело Тересы, а кажется, что прошло несколько лет, что все это превратилось в затяжную пытку.

Жара не спадает. Вроде бы стало еще хуже.

Серый фасад церкви дрожит в горячем воздухе, приобретает неестественный желтоватый отлив, и Малин никак не может прочесть надписи над дверями.

Зак, ну где же ты?

Он позвонил десять минут назад, проезжая мимо Берги, так что уже должен быть здесь.

Туве по-прежнему спит наверху, в квартире.

Малин проходит несколько шагов по улице, заглядывает в окна картинной галереи, смотрит на произведения Мадлен Пик и Лассе Оберга. Она ничего не понимает в искусстве, но от того, что вывешено в галерее возле церкви Святого Лаврентия, ее начинает мутить.

Вера Фолькман. Насколько она изуродована? Дефектный, испорченный товар. Подлежит возврату.

Гудок. Это Зак.

Несколько минут спустя Малин уже сидит в прохладном салоне машины. Облегченно вздыхает. Он не замечает белого фургона, припаркованного чуть в стороне на Огатан.

Туве потягивается в кровати. Мамина кровать, в ней по-прежнему иногда так уютно поспать.

Сегодня она встретится с Маркусом, скажет все как есть — что любовь прошла, что она по-прежнему хорошо к нему относится, но не в этом смысле, что они могут оставаться друзьями.

Хотя этого он, скорее всего, не захочет.

Она садится в кровати.

Даже по тому свету, который просачивается в комнату через опущенные жалюзи, она догадывается, что сегодняшний день будет самым жарким с тех пор, как она вернулась с Бали.

Они звонят в квартиру Веры Фолькман на Стюрегатан. Она живет на втором этаже, но никто не открывает, снаружи квартира производит впечатление заброшенной.

— Детка пошла прогуляться, — усмехается Зак. — Проклятье, какое пекло! Все жарче и жарче с каждой секундой.

Чем дольше они стоят перед квартирой, тем более навязчивым делается запах, доносящийся изнутри.

— Пахнет испражнениями животных, — говорит Зак.

— Может, она держит кошек?

— Во всяком случае, воняет знатно.

— Наверное, уехала обратно в Австралию, — бормочет Малин, поворачивается и начинает спускаться по лестнице. — А животных оставила в квартире.

— Там, наверное, прохладнее, чем здесь. Даже в Элис-Спрингс.

— Это самое жаркое место в мире, как говорят.

— Неправильно. Самое жаркое место в мире — Линчёпинг.

Туве прочно сидит в седле велосипеда.

Розовая футболка облегает тело.

Мир за стеклами очков кажется сонным и желтым.

Она проезжает мимо бассейна «Тиннис», но вместо того, чтобы направиться вверх в сторону Рамсхелля, поворачивает к больнице, возвращается к отелю «Экуксен». Ее не покидает странное чувство, будто кто-то следит за ней, смотрит на нее, пытаясь приблизиться. Но она продолжает давить на педали, слегка задыхаясь, и думает, что это все нервы перед предстоящим объяснением с Маркусом.

Это ощущение возникло у нее еще тогда, когда она взяла свой велосипед с подставки возле церкви.

Но где же эти глаза?

Она огляделась — ничего подозрительного, ничего необычного, просто из-за жары в городе меньше людей.

Она подъезжает к отелю, оборачивается — постойте, не тот ли это фургон, который стоял возле дома? И обогнал ее вчера у виллы родителей Маркуса?

Ей становится страшно.

Она останавливается у отеля. Открывает ворота в пожелтевший парк Тредгордсфёренинген.

Там они нашли девушку. Но туда, во всяком случае, фургон не сможет за мной въехать.

Темная фигура за рулем. Кто?

Она быстро ездит, ее дочь, я не выдам себя, возьму ее, как других, это произойдет очень быстро.

Она не должна меня увидеть. И вот она останавливается у ворот парка, открывает их, вид у нее испуганный.

Но меня не надо бояться. Я только дам тебе возможность возродиться. Я делаю ангелов. Вот мое ремесло.

Но вот она исчезла из виду. Въехала в парк. Должно быть, увидела меня. Я проезжаю мимо, натянув кепку поглубже. Время, мое время, наше время скоро настанет. Руки твердо лежат на руле.

Сколько времени?

Впереди «Тиннис». Это подойдет.

Позвонить маме?

Нет.

Фургон проезжает мимо, не останавливается, а человек в кепке за рулем смотрит прямо вперед.

Скорее всего, мне показалось. В Линчёпинге наверняка найдется не меньше сотни белых фургонов.

В парке совершенно пусто. Туве едет обратно к воротам у отеля.

Никакого фургона не видно.

Теперь она направляется прямой дорогой к Маркусу, решительная и целеустремленная, как мама. «Как мама», — думает она.

57