Летний брат

Люсьен подается вперед, насколько ему позволяет сдерживающий его ремень.

Маленькие передние колесики каждый раз натыкаются на траву и крутятся, поворачивая не туда, или застревают в засохшей грязи в колее на дороге. Па чертыхается, поворачивает кресло-каталку, отклоняет Люсьена слегка назад и снова толкает его вперед. И при этом не забывает поглядывать в сторону ангара.

В тени от трейлера лежат Рита и Рико, оба с открытой пастью. Они мотают головами в такт тяжелому дыханию. Им лень даже подняться и обнюхать Люсьена, когда мы подходим ближе. Па останавливается у кровати, отвернув кресло Люсьена спиной к нашему трейлеру.

— Надо дать ему немного оглядеться.

Люсьен прижимается щекой к плечу.

— Он так быстрее привыкнет.

— Феффе, феффе, — звучит так, словно он пытается передать нам какое-то сообщение от медсестер.

Все то время, когда я представлял, как все будет, когда приедет Люсьен, мне казалось, что он будет лежать в кровати и спать. И в общем-то, больше ничего делать не будет.

— А ты нигде письмо какое-нибудь не видел?

Па непонимающе мотает головой.

— Письмо?

— Ну или что-нибудь, где они написали, что нам делать.

Я снова перерыл сумку Люсьена. И все еще не нашел там ничего, что могла бы передать Селма.

— Поискать в папке?

Я знал, что она лежала на шкафу у телевизора.

— Давай.

Я рад, что могу что-то сделать. Ощущение такое, что где-то все-таки должны быть какие-то инструкции.

— Нашел! — кричу я из дома. Выглянув в окно, я замечаю непослушный пучок волос на голове у Люсьена. Па задумчиво постукивает пальцами по сложенным в трубочку губам, оттягивает складку носа. Вдруг прямо у лица Люсьена появляется оса.

— Осторожно, — предупреждаю я, но па уже прогнал ее.

— Может, ему сначала просто надо посидеть, — говорит мне па. — Или попить.

— Ну да, — отвечаю я, изучая таблицу приема лекарств, — что-то такое было в его папке.

— Феффе, феффе, феффе.

Под самой крышей виднеется гнездо, слепленное из старых серых жвачек. Вдвоем мы затащили Люсьена на кровать прямо под ним. Брат раскачивается из стороны в сторону и трет глаза о плечо. Мимо стрелой пролетают две ласточки. Одна за другой они ныряют вниз, чтобы исчезнуть в своем гнезде, но в последний момент вынуждены изменить траекторию, потому что теперь тут лежит Люсьен.

Па всё переставляет и передвигает вещи. Трава перед трейлером примялась, и там появились темные пятна земли и оголились муравейники, битком набитые блестящими белыми яйцами. Па говорит мне облить все муравейники кипятком из чайника со свистком. А когда он устраивает короткую передышку, то бросает взгляд на ангар, а потом на Люсьена. И слегка улыбается мне, когда видит, что я это заметил.

Я не могу перестать смотреть на Люсьена. Вот так он и лежит, бесконечно качаясь из стороны в сторону, в своей постели, а вокруг него все так непривычно движется.

Люсьен слышит, как Рико и Рита зевают. Он приподнимается на локтях так, чтобы свесить подбородок за край кровати и посмотреть, что там внизу.

— Му-ва-ва.

— Это Рико и Рита. Они теперь тоже немножко твои.

— Му-ва-ва.

— Без хвоста — это Рита.

Теперь, когда Люсьен отвлекся от переезда, я пытаюсь дать ему попить. Но он криво сжимает губы и продолжает смотреть на собак.

Я сижу на подножке трейлера и читаю инструкцию по применению, которая прилагается к Люсьену: листаю схемы с лекарствами и пробую записывать их непонятные названия. Когда, сколько и какие таблетки ему давать. В сумке у него пять разных видов всяких коробочек и баночек. В схемах не прописано, для чего они. Но побочные эффекты они в этой табличке перечислили полностью. На первом месте везде стоит сонливость. Два раза я встретил потерю мышечного тонуса. И еще Люсьену запрещено управлять транспортным средством. Шанс умереть — один на сто тысяч, но это касается только трех из пяти лекарств. На первой странице его папки есть телефон. Интересно, есть ли у Селмы в комнате ее собственный телефон? Люсьену нам никогда не приходилось звонить. Наверное, в каждом отделении должен висеть общий телефон.

— Иди-ка сюда, — кричит па из-за трейлера. Я должен помочь ему подтолкнуть вперед две внушительного вида паллеты. Люсьен будет спать на моей кровати, когда мы будем внутри, и па хочет приколотить к ней что-нибудь по бокам, чтобы он не вывалился. А я пока посплю на матрасе рядом с братом.

— Что ты там вычитал? — спрашивает па, кивая на папку с бумагами.

— Там список лекарств, которые мы должны ему давать. От некоторых можно умереть.

Па пытается прочитать текст вверх ногами.

— По большому-то счету это всё — яд.

— Яд?

— Одна таблетка помогает от боли в ухе, но от нее появляются проблемы с коленями. Тогда они дают тебе порошочек от боли в коленях, но от него кружится голова, а на языке выскакивают волдыри, и тебе опять нужны новые таблетки.

— Люсьен принимает пять разных.

— Это еще ничего.

— Каждый день. Довольно много выходит за год.

— С этими докторами договаривалась твоя ма. Это была ее задача. Сначала она бесилась, что все проблемы решаются таблетками, а потом, когда твой брат и ей стал в тягость, она все-таки согласилась на эту дрянь.