Летний брат

В то время Люсьен делил комнату с Лиззи. У нее были короткие черные волосы, вившиеся колечками. Мама у нее была блондинка, но Лиззи больше походила на китаянку. Отца ее я там никогда не видел. Лиззи умела чуть больше, чем Люсьен. Она могла похлопать в такт песенке, сама держала кружку и могла показать на пластиковой доске картинку со столом или клубникой, имея в виду стол или что-то красное. Все инвалидные кресла были ей велики, поэтому ее носили в слинге. Нижние веки у нее немного обвисли, так что были видны две красные полосочки. Я боялся только, что, если она расстроится и заплачет, из глаз у нее вместо слез пойдет кровь. Па говорил, что существуют статуи Девы Марии, которые так могут, но у такой китаёзы не выйдет.

— Заткнись, — шипела на него ма. А я должен был обещать, что никогда и ни за что не скажу ничего такого маме Лиззи.

Когда мы вкатили Люсьена в комнату, мама Лиззи подняла глаза от журнала.

— А Мила не с вами?

— Она ждет в машине, — выдохнул па. — Не нравится ей оставлять его здесь.

— Понимаю.

Она снова занялась журналом, а па застегнул свою кожаную куртку до самого верха и потом опустил бегунок до середины.

— А в остальном как, всё в порядке?

— Да, конечно, — улыбнулась она. — У Лиззи сегодня был отличный день.

Люсьен уже тогда жил на кровати у окна. Рядом висела магнитная доска с нашими фотографиями. У него был пластиковый динозавр, которого я ему подарил. А напротив кровати висел постер с черепашками-ниндзя. Не то чтобы он их очень любил, просто у нас с ним были одинаковые пижамы с таким рисунком. С потолка свисали бумажные птицы. Они остались еще от того ребенка, который жил в этой кровати до Люсьена.

— У него подгузник полный, — прошептал я па. Даже когда он был в штанах, я видел, что подгузник уже болтается у него между ног. Пописал, подумал я, потому что запаха я не чувствовал. — Па?

— И будет полный, пока кто-нибудь из персонала не придет, всего через каких-то пару минут. Им за это платят.

Когда он затащил его на кровать и неловко укрыл одеялом, мы еще немного постояли рядом.

— Хороших снов тебе на этой неделе.

Люсьен уже водил головой из стороны в сторону по подушке, и он будет продолжать делать это, пока не заснет.

— Идем. — Па разгладил складки на одеяле. — Скажем на стойке регистрации, что сдали твоего брата обратно, — подмигнул он маме Лиззи.

Ма все еще сидела на заднем сиденье автомобиля. Казалось, что ее руки пытались утешить друг друга. Когда мы с ма садились сзади, па обычно начинал ворчать что-то вроде того, что он не такси. В этот раз он изучающе посмотрел на ма в зеркало заднего вида и поехал, не успел я даже пристегнуться.

— Все прошло хорошо? — как-то по-детски спросила ма.

— Как всегда, — ответил па.

— Люсьен теперь опять всю неделю проспит?

В кулаке у ма был зажат измятый носовой платок. Но по ее глазам я не понял, плакала она или нет.

— А можешь меня погладить, как Люсьена? — попросил я и протянул ей руку.

— Ты себя сам можешь погладить, — чуть слышно произнесла она. Я навалился на нее на крутом повороте. А потом меня швырнуло обратно, так что я снова сел ровно.

Я постарался согнуть пальцы как можно более неестественно и угловато, чтобы было похоже на пальцы Люсьена. Но долго я так не продержался. А пока гладил себя, ощущал только, что это я сам себя трогаю.

Под передним сиденьем я увидел игрушечного динозавра. Вообще-то это был лётозавр. Ногами я подтянул его к себе. Посередине живота у него был пластиковый шов. На нем были написаны слова на непонятном языке, но я мог прочитать некоторые отдельные буквы. На ногах у него было по три скрюченных пальца, но они были слишком маленькими, гладить их не получалось.

Динозавр хотел посмотреть в окно, поэтому я поднес его к стеклу и называл ему все, что мы проезжали мимо: бетонный фонарный столб, бетонный фонарный столб, аварийное ограждение с вмятиной. Жестянки на обочине. Мост через другую дорогу. Магазин напольных покрытий. А вдалеке гора, которая на самом деле не настоящая, это просто куча щебня, от которой под дождем шел пар. Лопнувшая шина на обочине. Грузовик без прицепа. Кусты. Коробочки из «Макдоналдса». Все это было лётозавру в новинку.

— Быстро едем, да? — прошептал я ему.

Он кивнул.

— Это все мой па, он хочет побыстрее оказаться дома.

Я помню, что мы в тот момент только что переехали железную дорогу. Потому что ма вдруг взяла мою руку, положила к себе на колено и начала гладить меня по перепонкам между всеми пальцами.

16

— Не трогай, — говорит мне па, хотя сам всегда пытается прибить осу, если она лезет ему в рот. Чем ближе мы к баку для сбора стекла, тем больше вокруг ос. На обочине дороги много гороха, так что я срываю стручок, выдавливаю из него горошинки и провожу волосатой кожицей по уголку рта. Больше не колется. Мы стоим у дороги, усыпанной песчаной крошкой, которая ведет туда, где мы живем. Па считает, что нам лучше подождать здесь, пока не приедет автобус с Люсьеном, чтобы Жан и Черный Генри не трепались с водителем.

— Ну вот, скоро мои пацаны снова будут вместе.

Па вытряхивает из тапка камушек и потирает руки.