Летний брат

— Отпусти! — Свободной рукой я попробовал разжать его пальцы. — Хватит!

Неожиданно он повернул руку так, что протащил меня спиной по кровати. В процессе я нечаянно смахнул пару вещей с его тумбочки. Пластиковая лампа ударилась об пол и сломалась, за ней полетела его кружка. От шума проснулась Лиззи и закричала.

— Хватит! — орал я. — Отпусти!

Он выгнул мне пальцы так сильно, что они чуть не сломались. Откуда-то из самого нутра он издал рокочущий звук.

— Всё, всё, ну пожалуйста, — умолял я. — Я больше не буду тебя гладить.

Лиззи попыталась вырвать волосы у себя над ухом, но там уже зияла лысина. Люсьен влажно дышал мне в ухо. На мгновение мне показалось, что он пытается мне что-то сказать. Но он меня укусил. Прямо в мочку уха с сережкой. Я закричал. Заплакал. Начал бить его по лицу и в грудь.

— Мое ухо!

Я сражался. Люсьен вцепился в меня так, что я стащил его с кровати. Со всего маху я врезался в батарею, и спину пронзила обжигающая боль. Люсьен лежал рядом со мной, его шея вывернулась под странным углом. Когда он попытался встать, пол был для него словно каток. Он поскальзывался, неверно ставил ноги, у него дрожали колени. Я отполз от него подальше, но не мог опираться на руку. Пальцы стали тяжелыми и непослушными, будто чужие. Я забился под стол и прижался к стене, подержал пульсирующие пальцы во рту, подул на них. Другую руку я прижал к пострадавшему уху. На футболку упало несколько капель крови. Первой в комнату вбежала мама Лиззи.

— Девочка моя, что случилось?

Увидев Люсьена, она зажала рот рукой. За ней пришла и ма.

— Ох, боже мой, бедный малыш!

Сразу за ними в комнату прибежали Зубида и медбрат, но я видел одно только мельтешение ног.

— Малыш мой, мальчик мой.

Ма пыталась присесть рядом с Люсьеном, но он пинался и пускал пузыри. Зубида отодвинула ее:

— Позвольте мне.

— Мальчик мой, что же это…

— Держишь его? — раздался голос Зубиды.

— Да, — ответил какой-то мужчина. — Раз-два, взяли!

Они подняли Люсьена и уложили на кровать.

— Ай, — вскрикнула Зубида, — за руку!

— Позвать кого-нибудь помочь?

— Нет-нет, все в порядке.

На всякий случай все-таки позвали еще одного медбрата.

— Мой бедный мальчик, — причитала ма.

Гулко топая по полу, в комнату вбежали папины ботинки.

— Что случилось?

— Люсьен… — плача, начала мама.

— Черт по… А где Брай?

— Не знаю. Должен был сидеть с ним.

— Я тут…

Но меня никто не услышал, потому что Лиззи выла громче сирены. Ее кровать отстегнули, и ее мать, постоянно натыкаясь на что-то, вывезла ее в коридор.

— А кровь откуда? — спросил па.

— Сейчас выясним, — ответил мужчина с другой стороны кровати. В комнату прикатили тележку с лекарствами.

— Седативное, — скомандовала Зубида.

— Что вы собираетесь с ним делать?

— Укольчик сделаем, чтобы успокоился.

— Нет! — взревела мама. — Нет, нет и нет!

А затем прокричала в лицо па, будто он был глухой:

— Они так его совсем заморят!

Зубида разговаривала с каждым, кто был в комнате, абсолютно разным тоном. Маме она сказала предельно спокойно:

— Может быть, вам лучше подождать в коридоре.

— Я! Не! Хочу!

— Это стандартная процедура, — продолжила Зубида в том же тоне.

— То есть вы это постоянно с ним делаете? И когда нас тут нет — тоже?

— Ну ладно, успокойся! — попробовал вклиниться па.

— Вмешайся, Морис! С моим мальчиком нельзя такое вытворять!

— Мы ничего плохого с ним не делаем. Это всего лишь успокоительное. Ему же будет лучше.

— Нет, нет и нет! — снова завелась ма. Па вывел ее из комнаты. Дверь за ними захлопнулась.

Осторожно я вылез из-под стола, опираться на правую руку я все еще не мог. И тогда я увидел Люсьена. Его за ноги и за руки привязали к кровати ремнями на липучках. Люсьен извивался и крутился, будто какое-то морское чудище, которому нужно скорее вернуться в воду, ведь на суше оно долго не протянет. Вокруг рта у него была кровь.

Иголка легко вошла в резиновый колпачок колбочки с лекарством, пластиковый шприц втянул в себя жидкость. Вынув иглу, медсестра три раза щелкнула указательным пальцем по шприцу, который она держала вертикально. С кончика иглы брызнули капли. Люсьен лежал носом ко мне, но глаза у него закатились куда-то далеко наверх. Когда игла проткнула его кожу, он не издал ни звука.

— Стойте! — заплакал я. — Так нельзя!

Двое из троих медработников развернулись ко мне.

— А ты откуда тут взялся?

Зубида взяла меня на руки и вынесла к родителям в коридор.

— Ох, еще и это… — услышал я слова ма. Я почувствовал на щеке ее прикосновение. — А с тобой что случилось?

Я слышал, как она о чем-то меня спрашивала. Па хотел взять меня у Зубиды, но она сказала, что все в порядке, и отнесла меня в какую-то комнатку. Мои родители пошли за ней, но в комнату не зашли.

— Что произошло? — спросила меня Зубида.

— Я хотел успокоить Люсьена, — выдавил я. — Когда ма ушла, он начал кричать.

Зубида подошла к раковине, выдавила немного мыла, намылила руки и смыла пену под водой из крана.

— Где у тебя болит?

— Спина. И он вот тут схватился, — поднял я вверх пульсирующие от боли пальцы, но по их виду нельзя было сказать, как сильно они болели.

— А ухо?