Летний брат

— И несмотря на это двое сыновей?

Па глубоко кивает. К счастью, шуток о Люсьене никто не отпускает.

— Все благодаря моим стараниям, — говорит па. — А знаете как?..

Но его уже никто не слушает, все переключились на другую историю.

— Ну а у тебя с этим как?

Эмиль вздрагивает и выпрямляется.

— Не дали твоим головастикам поплавать?

Все замолкают.

— Или они и плавать-то не умеют?

Эмиль уставился в пол.

— Эй! — Па толкает его в плечо. — С Брайаном ты гораздо охотнее беседуешь, как я посмотрю.

— Морис.

Жан пытается отвлечь па.

— Что, я же могу порасспрашивать вашего друга?

— Все верно, детей у меня нет, — спокойно произносит Эмиль. — Вы все правильно поняли.

— Подружку Луизой звали, так?

Эмиль отхлебывает из банки. Теперь мне хочется, чтобы он на меня посмотрел. Тогда я мог бы как-нибудь дать ему знать, что ничего не могу с этим поделать.

— Она не хочет, чтобы ты возвращался. Или хочет?

Эмиль ставит банку на стол и встает.

— Доброго вечера всем.

Он кивает каждому на прощание. Всем, кроме меня. Не оборачиваясь, он исчезает в темноте ночи. Я хочу пойти за ним, но не решаюсь подняться.

Па завалился на спину прямо у холодильника и пытается снова сесть на корточки. Он берет очередную бутылку, срывает крышку об алюминиевый край холодильного шкафа и от этого движения падает на колени. Жан обнимает меня за плечи.

— Тебе, наверное, уже пора спать, — говорит он мне.

— А как же па?

— Я за ним присмотрю.

Движения па стали медленными, он не поворачивается, а скорее заходит на круг.

— Мужики, — говорит Жан, — наш Брайан идет спать.

Все показывают мне большой палец, кто-то хлопает меня по плечу.

— Руки держи над одеялом, — хохмит один из усатых.

Па тоже выставляет свой кривой большой палец и пару раз жмет им на невидимый дверной звонок. Затем он наклоняется ко мне:

— Здесь одни мудаки, — говорит он мне прямо в ухо. — Я еще одну бутылочку выпью и приду.

Шершавой ладонью он пару раз проводит по моей голой руке.

— Ты ж мой хороший.

Вдруг он спотыкается, хватается за меня, чтобы удержаться на ногах, и разливает холодное пиво мне на футболку.

— Я хочу сказать!.. — кричит он. Но никто не обращает на нас внимания. Тогда он хватает пустую бутылку и подбрасывает ее в воздух. Она падает и разбивается о бетонный пол вдребезги. Вот теперь на нас смотрят все.

— Да-да, — кричит он. — Вот тут, да. От-лич-ный парень. И брату с ним повезло.

Глаза у него уже блестят от слез.

— Нас с ним ничто не разлучит.

Тут он начал рьяно кивать в полном согласии с самим собой:

— Мой мальчик.

Для убедительности он пару раз ударяет себя в грудь увесистым кулаком.

— За Брайана! — подхватывает Жан.

Черный Генри усаживает па на освободившийся стул Эмиля.

— А теперь давай-ка тише, Морис.

— Мне что, сказать нельзя, что ли… Этот парень — мой сын, слышь!

— Твой-твой. Очень классный у тебя малец.

Предупредительно выставив вверх указательный палец, па соглашается:

— Ну и вот!

Генри вкладывает ему в руку бутылку пива.

— Это последняя.

— Спокойной ночи, Брайан, — говорит Жан.

43

Ботинок нигде не видно, и в кресле его нет.

— Па?

Я приоткрываю пошире дверь в его комнату. На матрасе его тоже нет. За моей спиной Люсьен слегка пружинит на коленях.

— Разворачивайся, — говорю я ему, — идем на улицу.

Пока я помогаю ему преодолеть подножку трейлера, он зажимает в зубах поилку своей кружки.

— Па?

Каждый раз, когда я зову па, Люсьен, словно эхо, стонет.

— Па? Ты где?

Машина стоит там же, где он оставил ее еще вчера. Луна похожа на белую печать на утреннем небе, а от холодной росы мои шлепанцы становятся жесткими и скользят.

На какой-то миг я испугался, что Эмиль ночью съехал, но его машина тоже все еще на своем месте. Первый раз я вижу, что он открыл занавески на окнах трейлера. Из бочки Жана колечками поднимается дым. Голубая краска, в которую она когда-то была выкрашена, почти вся облезла, а от жара железо пошло пятнами.

— Па! — зову я.

— Брай, — сипло раздается в ответ. Я не могу понять, откуда идет звук.

— Па?

Он что, в кустах лежит?

— Брай, мальчик?

— Ты где?

Резкий кашель.

— Тут. У собачек.

Он в углу собачьей клетки.

— Ты что тут делаешь?

У него помятое лицо и щека вся в грязи. Люсьен опирается на меня, и мы медленно подходим ближе. Только тогда я замечаю сине-красный фингал у него под глазом, а грязь на щеке оказывается ссадиной.

— Му-ва-ва.

Люсьен выпустил кружку изо рта. В восторге от этого он пару раз пружинит на ногах.

— Что ты здесь делаешь?

Дверь в клетку удерживает цепочка с замком, замотанная вокруг соседних прутьев.

— Кто тебя тут запер?

— Этих придурков больше раздражает отец, заботящийся о сыне, чем извращенец-съемщик.

— А чего ты меня не позвал?

— Ты спал уже.

От мысли, что он вот так вот останется сидеть в клетке, мне становится не по себе.

— А Рико где?

— Да где-то там бегает.

Па кладет пальцы в рот и свистит. Трава у трейлера Эмиля ходит ходуном. Пара хороших прыжков — и оттуда появляется Рико.

— Му-ва-ва!

— Давай я, может, за твоим электролобзиком сбегаю?

— Я его ненадолго продал.

— Ненадолго продал?

— В ломбард заложил. Это только пока деньги твоего брата не перечислят, потом я его выкуплю.

— А почему ты мне не сказал?

— Ну все, хватит.