Летний лагерь

Спрятавшись за толстым стволом, я разорвал на себе футболку. Я знал, что из ран ничего нельзя вытаскивать, но сколько мне было нужно ходить с длинной палкой в груди? Она раскачивалась и причиняла мне страдания.

В рюкзаке нашлась аптечка. Закусив кусок тряпки, чтобы не кричать, я вытащил из себя стрелу, а вместе с ней из раны выпала новая записка и укатилась в кучу сухих листьев.

Мне было не до неё, я останавливал кровь, стягивал кожу пластырями. Сколько бинтов пропиталось насквозь…

Я осторожно выглянул из-за дерева. Фигура в светлой одежде ещё была там, и я побежал, низко пригнувшись к земле. Это оказался не живой человек, а истлевшее тело. Обрывки платья трепались на нём, что создавало иллюзию движения.

Коричневая мумия присохла к дереву, обняв руками ствол. Одна её нога была отрублена капканом. У этой жестокой игры и раньше были жертвы…

Я перестал пугаться. Страх стал моим обычным состоянием. В крови кипел адреналин, а сердце работало на предельной мощности, и это было ему не на пользу.

Я вспомнил про записку и побежал обратно. Долго рылся в куче листьев, пока не нашёл. Ещё один запрет:

Не роняй кровь на землю.

Это было чистым жульничеством – ранить меня, заставить истекать кровью, а затем установить противоположные правила игры. Да я уже залил всё вокруг!

И на этот запах явился хищник… Какой-то зверь шёл по следу, рыскал в траве, рыл носом землю, жевал мокрые красные бинты.

Это была не собака и не волк, а что-то совсем другое. Облезлая адская зверюга[38]. У неё глаза были по всей морде – целая россыпь горящих глаз. Сквозь чёрную шерсть торчали кости, из брюха свисали и волочились по земле гнилые внутренности.

Ходячая падаль чуяла кровь и шла по моему следу! И, заметив меня, она с воем, хрипом и лаем бросилась в мою сторону. Мне оставалось только бежать. Нестись, избегая высокой травы, терпя боль и не издавая ни звука.

Я выбежал на широкий луг, на краю которого стоял маленький деревянный домик. Простенькая хижина, сколоченная из досок.

Внутри было темно. Я забежал в домик и подпёр дверь спиной. Ходячая падаль пыталась ворваться внутрь. От ударов её лап сотрясалась и дверь, и стены. Думал, моё укрытие не выдержит, но зверюга скоро затихла.

Подложив рюкзак под голову, я так и уснул на пороге чужого дома. Проспал всю ночь и очнулся, когда из-под порога уже пробивался свет.

Как не хотелось снова просыпаться в этом месте. От холода и с болью в груди. Хижина состояла из одной комнаты. В ней было небольшое окошко без стёкол. С наступлением утра в пыльном потоке света я разглядел мертвеца.

Затвердевший, обезвоженный труп сидел в деревянном кресле. В руках он сжимал лук, сделанный из палки и верёвки. Человек скрывался в этом доме, пытался защитить себя… Вот от кого мне прилетело в грудь. Но как его руки так окаменели, что стрела так долго держалась в натянутой тетиве?

Снаружи всё хотело меня убить, но и сидеть на месте было нельзя, чтобы не повторить судьбу этого бедняги…

Из пустой глазницы торчала ещё одна записка. Я решил, что буду соблюдать правила неукоснительно. Текст был таким:

Не соглашайся на помощь.

«Да кто станет мне помогать? Вокруг одни трупы и ходячая гниль!.. Но сегодня же утро понедельника! На работе поймут, что я пропал. Что, если меня придут спасать? Мне отказаться?!» – думал я, пробираясь сквозь лес. Ноги вымокли от утренней росы.

Я шёл, искал тропы без высокой травы. Мне снова и снова встречались знакомые места: хижина из досок, поляна, где мы с Андроном ставили палатки, дерево, на котором висела его нога.

И так прошло много часов. День клонился к вечеру. Как же я устал и озяб, как измучился болью, голодом и жаждой. Я не менял повязку, чтобы случайно не уронить на землю каплю крови, не произносил ни звука – следовал правилам и надеялся, что за это лес меня отпустит. Это была страшная головоломка, у которой должно было быть решение.

Надо было отдохнуть, поесть и подумать. Мой друг не советовал разводить костры в лесу, но мне хотелось немного уюта, согреться и обсохнуть.

Я устроился на лугу, собрал ветки и развёл огонь. Разогрел готовую еду и стал жадно глотать её, не боясь обжечь рот.

– Вечер добрый! – сказал кто-то вдруг.

Я от неожиданности подавился и выплюнул кашу. Из кустов вышел мужчина в камуфляже и в кепке. На его плече висело ружьё.

– Извини! – сказал он. – Не хотел напугать. Я там на озере стрелял уток и почувствовал дым. Пришёл посмотреть, что тут… С тобой всё в порядке?

У меня так и чесался язык ему ответить, но его слова не звучали как правда. Я не слышал никаких выстрелов.

– Что с тобой такое? Ты весь в крови! Тебе надо в больницу. – Охотник выглядел как обычный человек.

Это сбивало с толку, и я опустил глаза. Нужно было молчать.

– Ты ранен? Давай я тебя отвезу. У меня есть лодка. Село прямо за озером… Эй! Я вообще-то помочь пытаюсь!

«Не разговаривать… Не соглашаться на помощь», – напоминал я себе мысленно.