Летний лагерь

И ещё Валери… Необычная девушка. Симпатичная. Волосы наполовину розовые, наполовину чёрные, много татуировок по всему телу и пирсинг – два кольца в нижней губе, как вампирские зубы.

Всегда хотелось с ней подружиться, но казалось, что я покажусь ей простоватым и скучным. С чего бы такой яркой девушке общаться с ребятами вроде меня?

Сам себе я казался чудаком. Но хотя бы не таким, как другая моя соседка с верхнего этажа, Мария Григорьевна. Она одевалась экстравагантно – в пёструю одежду странного кроя. Свои наряды женщина меняла часто, а находила она всё это добро на помойках.

Над ней посмеивались соседи: «Опять на шопинг пошла!» Хотя разве патологическое собирательство – повод для шуток? Мне было жаль, что она в своём одиночестве не может осознать болезненность своего увлечения.

Мария Григорьевна чуть ли не каждый день тащила с помойки новую тряпку. Я представлял, на что похожа её квартира: должно быть, всё завалено так, что не пройти. Наверное, моей соседке жилось некомфортно.

Однако нам она не доставляла неудобств…

Никаких неприятных запахов не было. Мария Григорьевна бережно стирала каждую найденную вещь. В квартире надо мной часто постукивала стиральная машина, а на балконе всегда что-то сушилось.

Когда у меня в шкафу завелась моль, я не сразу связал это с пристрастиями моей соседки. Думал, это сугубо моя проблема. Открыл шкаф, а оттуда полетели мотыльки.

Я сразу купил пахучие таблетки, разложил по карманам. Вся одежда пропиталась ароматом лаванды, а пользы никакой – в ткани появлялись всё новые дырочки. Даже рукава моего любимого свитера проели насквозь.

Долго не понимал, в чём же дело, ведь в шкафу не осталось мотыльков. Тогда я и узнал, что сами бабочки не способны ни питаться, ни грызть что-либо. У взрослой моли нет рта и пищеварительных органов. Мотыльки только откладывают личинки – вот они и жрали мою одежду. Крохотные гусеницы не боялись запаха лаванды и хвалёного активного вещества в таблетках.

С каждым днём становилось только хуже. Личинки моли начали есть мебель. Я заметил маленькие дырочки на ткани дивана и на сидушках стульев. Мотыльки свободно летали по комнатам, кружили под люстрой, садились на экран монитора.

Личинки прогрызли и жёсткую москитную сетку, и теперь серые бабочки летели ко мне в квартиру через окно!

Тогда я и вспомнил про нашу собирательницу тряпок. Это ведь она устроила в своей квартире кормушку для всех видов моли…

Вышел в подъезд – и там бабочки. Сидят на потолке, кружат у лампы.

Какая злость меня взяла! Хотелось показать соседке, чего нам всем стоит её безобидное увлечение.

Я зашёл на третий этаж. Всё-таки я был неправ – от двери несло помойкой. А из щелей и из замка выползали серые мотыльки.

Я какое-то время давил на кнопку звонка и только потом заметил оборванный провод. Начал стучаться:

– Мария Григорьевна, открывайте!

В квартире было тихо. Тут вся злость с меня схлынула. Я понял, что, может, гневаюсь на ту, кого уже нет в живых. Когда наша Мария Григорьевна в последний раз выходила из дома?

Холодно стало от этой мысли…

– Эй! Лёша! Ты ведь Лёша, да? – крикнули мне снизу.

– А? – Я посмотрел на лестницу.

Это была Валери. Она стояла в домашних шортах и в тапках. Не ожидал, что эта девушка знает, как меня зовут.

– «Привет» говорю, а ты не откликаешься, – сказала она. – Чего там у тётки? Не открывает? Ты к ней из-за моли стучишься? У меня то же самое. Уже всё в дырках: одежда, матрас, подушки… Давай вызывать полицию, санинспекцию и кого там ещё?

– Ага, давай!

Мы вызвали все службы, но вникать в разборки не стали. Девушка торопилась на работу в тату-салон, и мне тоже надо было идти по делам.

Вечером в подъезде стоял запах химикатов. Верно, чем-то обработали. Трупики мотыльков валялись на полу, но некоторые ещё живые ползали по стенам.

В моей квартире ничего не изменилось: летающих насекомых было полно. Я надеялся, что и они скоро передохнут.

Ближе к ночи над потолком простучали шаги, дверь знакомо открылась и хлопнула. Значит, жива тётка Маша.

Во мне опять проснулась злость, я надеялся, что ей сегодня всыпали и обязали привести квартиру в порядок. Но потом я остыл и опять начал её жалеть.

Несчастная. Может, у неё ничего и нет, кроме этих тряпок. Устроила нам биологическую катастрофу, нанесла ущерб. Но ведь женщина одинока со своим расстройством личности. И никто не поможет ей…

Утром меня разбудило неприятное ощущение. Я всего лишь провёл тыльной стороной руки по одеялу во сне. Но кожа была такая чувствительная, что прикосновение отозвалось болью.

Я открыл глаза, посмотрел на свою руку и закричал. В ней копошились личинки! Они грызли мою кожу, выедали её до крови, до мяса.

Засуетившись, я обсыпал руку стиральным порошком, потом сунул под струю воды, накапал жидкого мыла и ещё раз промыл. Очистив раны от личинок, я заклеил их широким пластырем и перевязал бинтом.

Мотыльки… Они были везде: порхали в воздухе, сидели на потолке, лазали по стенам. На полу, как живая, шевелилась тряпка. Это в ней ползали сотни маленьких гусениц.

Они уже начали есть человека. И такое бывает?!