Летний Рыцарь. Лики смерти

— Нельзя же писать такое черным по белому боссам, которые по умственному развитию ненамного ушли от младенцев. Баттерса три месяца продержали в психушке — типа на обследовании. Когда он вышел оттуда, попробовали турнуть с работы, но его адвокату удалось доказать, что они не имеют на это права. Поэтому он только лишился руководящей должности и угодил сюда — на ночные смены. Но он-то понимает, что в мире не все так просто. И теперь звонит мне, когда получает что-то вроде этого.

— Да нет, он мне понравился. Все, кроме польки.

Мёрфи снова улыбнулась:

— Так что тебе известно?

— Ничего такого, что я мог бы рассказать тебе, — честно признался я. — Я дал слово не разглашать информацию.

Несколько секунд Мёрфи молча смотрела на меня в упор. Было время, такая реплика могла привести к вспышке упрямого возмущения. Но, пожалуй, времена изменились.

— Ладно, — сказала она. — Надеюсь, ты не утаиваешь ничего такого, из-за чего могут пострадать люди?

Я покачал головой:

— Рано утверждать что-либо.

Мёрфи кивнула, сжав губы. Потом помолчала немного, взвешивая мысли.

— Ты знаешь, что делаешь.

— Спасибо.

Она пожала плечами:

— Я рассчитываю на то, что ты сам мне скажешь, если все обернется так, что мне нужно будет знать.

— Идет, — согласился я, глядя на ее профиль.

Мёрфи совершила то, на что шла крайне редко. Доверилась мне больше обычного. Я-то ожидал, что она начнет требовать и угрожать. С этим я справился бы. В некотором роде так было даже хуже. Совесть глодала меня изнутри. Я пообещал хранить все в тайне, но мне было противно хранить это в тайне от Мёрфи. Она не раз рисковала жизнью ради меня.

А впрочем, что изменится, если я ей скажу? Если дам ей информацию, до которой она рано или поздно все равно докопается?..

— Послушай, Мёрф. Я специально обещал этому клиенту не разглашать никакой информации. Но… если бы я мог говорить, я бы тебе посоветовал поинтересоваться через Интерпол убийством одного француза по фамилии Ларош.

Мёрфи моргнула и повернулась ко мне:

— Интерпол?

Я кивнул:

— Если бы я мог говорить.

— Идет, — сказала она. — Если бы ты мог говорить, ублюдок упрямый.

Уголок моего рта невольно приподнялся в ухмылке.

— А я пока посмотрю, не удастся ли разузнать чего про эту татуировку.

Она кивнула:

— Думаешь, мы имеем дело с очередным чернокнижником?

Я пожал плечами:

— Не исключено. Но если ты насылаешь на кого-либо хворь с помощью магии, это обыкновенно обставляется как смерть от естественных причин. А это месилово… Не знаю, не знаю. Скорее уж такого можно ожидать от демона.

— Настоящего демона? Как в «Экзорцисте»?

Я покачал головой:

— Те из Падших. Бывшие ангелы. Это не одно и то же.

— Почему?

— Ну, демоны — просто разумные существа родом откуда-то из Небывальщины. По большей части мир смертных их не интересует, да они его и не замечают почти. Те, кто проделывает такое, как правило, голодны — или из самых злобных, которых кто-либо призывает поработать громилой. Вроде той твари, что использовал Леонид Кравос.

Мёрфи поежилась:

— Да, помню. А что Падшие?

— Им-то как раз наш мир очень даже интересен. Но в отличие от обычных демонов они не вольны в своих действиях.

— А это еще почему?

Я пожал плечами:

— Зависит от того, с кем ты говоришь. Я слышал самые разные варианты — от теории магических резонансов до «такова Божья воля». В общем, Падший не смог бы сделать этого, если бы не получил разрешения.

— Верно. Интересно, кстати, много ли найдется людей, согласных разрешить, чтобы их сначала заразили, а потом замучили до смерти? — заметила Мёрфи.

— Угу. Вот именно.

Она тряхнула головой:

— Неделька обещает выдаться та еще. С полдюжины наемных убийц орудуют в городе. Городской морг работает с двойной нагрузкой. Мэрия требует от нас повышенной боевой готовности: из Европы или откуда-то там еще к нам ожидается важная шишка. А теперь вдобавок какой-то чумной монстр бросает неопознанные обезображенные трупы на обочине…

— За то они и платят тебе большие деньги, Мёрф.

Мёрфи фыркнула.

Вернулся Баттерс, и я откланялся — веки сделались слишком тяжелыми, да и тело начало болеть в таких местах, о существовании которых я раньше и не думал. Сон представлялся сейчас наилучшим выходом — столько всякого случилось, что самым разумным было бы сейчас отдохнуть, насколько это возможно, чтобы наутро быть готовым ко всему, — вот она, моя паранойя!

Я проделал весь извилистый путь к выходу — только чтобы обнаружить, что двери перегорожены каталкой с пациентом, подключенным к замысловатому медицинскому аппарату. Должно быть, его перевозили из палаты в палату. В общем, на улицу я попал через пустой кафетерий, расположенный недалеко от травмпункта.

Какой-то холодок коснулся моего загривка. Я застыл, оглядываясь, и потянулся за жезлом. Одновременно я обострил, как мог, свое магическое чутье, пытаясь определить источник тревоги.