Летний Рыцарь. Лики смерти

Она вскрикнула и задрожала всем телом, так что мне пришлось изрядно постараться, чтобы оттянуть неизбежное и не взорваться прямо сразу же. Сьюзен тоже притихла на пару минут, пока я руками, губами, бедрами не довел ее снова до стона, а потом и до крика, и тут уже я не мог остановить больше ни ее, ни себя.

Теперь уже кричали мы оба. Напряжение мышц, тел, голода достигло предела. Наслаждение огненной волной захлестнуло нас обоих и сожгло все мои мысли в пепел.

Время текло мимо, не касаясь нас.

Когда я немного опомнился, оказалось, что я лежу на полу. Сьюзен лежала подо мной на животе, вытянув над головой все еще связанные руки. Времени, похоже, прошло не слишком много: мы оба еще слегка задыхались. Я пошевелился и обнаружил, что все еще нахожусь в ней. Я не помнил, чтобы произносил заклинание, позволявшее ее путам отсоединиться от потолка, впрочем никто, кроме меня, этого сделать не мог. Я повернул голову и очень осторожно и нежно коснулся губами ее плеча, потом щеки.

Она моргнула и открыла глаза — снова обычные человеческие глаза… хотя зрачки выглядели чуть расширенными, но и это быстро прошло. Она улыбнулась и издала негромкий звук — что-то среднее между стоном и довольным мурлыканьем. Мгновение я смотрел на нее, потом до меня дошло: узоры на ее лице потемнели и начали бледнеть. За какие-нибудь полминуты они на моих глазах полностью исчезли.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Я люблю тебя.

— Я так хотела этого.

— Я тоже, — кивнул я.

— Как опасно… Гарри, ты ведь рисковал. Я ведь могла…

Я нагнулся и поцеловал ее в уголок губ:

— Могла, но не сделала. Все хорошо.

Она поежилась, но кивнула в ответ:

— Я так устала.

Мне тоже изрядно хотелось уснуть, но вместо этого я встал. Сьюзен издала негромкий звук; я даже не понял, чего в нем было больше — удовольствия или протеста. Я поднял ее с пола и положил на диван. Потом дотронулся до веревки, приказав узлам распуститься, и веревка, соскользнув с ее запястий, аккуратными кольцами улеглась у моих ног. Я укрыл Сьюзен одеялом.

— Спи, — шепнул я. — Отдохни немного.

— Тебе тоже…

— Я тоже лягу. Честное слово. Но… не уверен, что мне стоит спать рядом с тобой.

Сьюзен устало кивнула:

— Ты прав. Извини.

— Ничего.

— Надо Мартину позвонить.

— Телефон не прозвонится, — сказал я. — Пока барьер не перестанет действовать.

Мне показалось, что голос ее звучал не слишком огорченно:

— О, значит, придется подождать.

— Угу, — сказал я, гладя ее волосы. — Сьюзен…

Она сжала мои пальцы и закрыла глаза:

— Все хорошо. Я говорила тебе, что никогда не смогу совладать со своим голодом. Это… это было облегчением. Сняло часть давления. Я хотела этого. Это было мне нужно.

— Я тебе не сделал больно?

Она снова мурлыкнула, не открывая глаз:

— Может, чуть-чуть. Да нет, все хорошо.

Я чуть поежился:

— Ты в порядке?

Она медленно кивнула:

— Насколько возможно. Ты отдохни, Гарри.

— Угу, — кивнул я.

Еще раз погладив ее волосы, я побрел к себе в спальню. Дверь за собой закрывать не стал. Я переложил подушку в изножье своей кровати, чтобы, когда лягу, видеть диван. Я смотрел на ее освещенное свечой лицо, пока веки мои не сомкнулись.

Как она была прекрасна!

Жаль, что она не могла спать рядом со мной.

Глава 26

Когда через какое-то время я разлепил веки, Сьюзен стояла в гостиной. Она чуть пригнулась, зажмурившись и держа руки перед собой так, словно готовилась бросить в корзину невидимый баскетбольный мяч. Потом она пошевелилась, делая руками и ногами плавные вращательные движения. Тайцзи. Медитативная разновидность гимнастики, ведущая родословную от боевых единоборств. Многие из тех, кто занимается тайцзи, даже не догадываются, что выполняемые ими замедленные, похожие на танец движения являются отображением костедробительных ударов или удушающих захватов.

Сьюзен — так мне, во всяком случае, показалось — об этом не догадывалась, а знала наверняка. На ней были ее футболка и мои беговые шорты. Она двигалась с грациозной точностью прирожденного таланта, отшлифованного тренировками.

Она повернулась ко мне лицом, сосредоточенно-нахмуренным, но мирным. С минуту я смотрел на нее, пытаясь сосчитать при этом все свои проснувшиеся болячки.

Она вдруг улыбнулась, не открывая глаз:

— Не пускай слюни, Гарри.

— Мой дом — чего хочу, то и пускаю.

— Что это за веревка у тебя такая? — спросила она, не прекращая зарядки. — Я ведь стальные наручники и то рвала. Волшебная?

Так, болтовня. Я-то надеялся на разговор другого рода. А может, боялся его. В общем, ни к чему не обязывающий разговор о работе по-своему устраивал и меня. Во всяком случае, так безопаснее.

— Это фэйри изготовили. В нее впряден волос из гривы единорога.

— Правда?

Я пожал плечами:

— Так Хват говорит. И мне кажется, кому-кому, а ему виднее.

— Может, стоит иметь ее при себе на случай, если снова динарианцы появятся; тебе не кажется?

— Да нет, если только они не придут сюда, — вздохнул я. — Она настроена на это место. Вынеси ее за дверь — и она не будет работать.

— Почему?